Пепел и пламя

– Я не твой сын, – объявил Маэль, твердо встречая его взгляд. – Уверен, в глубине души ты всегда это подозревал.

Аид растерянно моргнул, в глазах у него промелькнула неуверенность, но потом он широко расправил плечи и снова посуровел.

– Что за глупости ты несешь? Тебя эта сумасшедшая нимфа надоумила? – спросил Аид и впился в меня взглядом. – Давно следовало сровнять тебя с газоном, чтобы ты не лезла к моим мальчикам.

– Хватит уже ее оскорблять, – сказал Маэль, мельком взглянув на меня. – Ливия ни в чем не виновата.

– Это я, – сказала Тиффани своим звонким голоском. – Это я все ему рассказала.

Аид засмеялся так, словно пребывал в приличном подпитии.

– Забавная история, малышка, но у меня рождаются лишь сыновья. Ты не можешь быть моим отпрыском… если, конечно, ты не мальчик. Знаешь, я придерживаюсь открытых взглядов. В моем царстве каждый волен носить то, что хочет. Если тебе нравится переодеваться в девочку, то я не против. Я и не такое повидал.

– Как вы смеете! Я девочка! – негодующе воскликнула Тиффани, скрестив руки на груди. У ее негодования был как минимум один плюс: оно заставило ее позабыть о страхе.

– Мне без разницы, – отмахнулся Аид. – Мне надо оплакать сына и составить план мести. Конечно, Уран старше и могущественнее меня, но я что-нибудь придумаю.

В черных глазах читалась глубокая, с трудом сдерживаемая печаль.

– Жаль, что из подземного царства не видно неба, – тихо произнес Аид, и весь его гнев, казалось, внезапно испарился.

– Отец, – обратился к нему Маэль. – Пожалуйста, выслушай меня. Это важно. Речь о моем деле. Я не твой сын, а значит, никогда не смог бы захватить мир. Даже с помощью Агады. Значит, доказательная база попросту отсутствует. Ты нужен мне как защитник.

– Хочешь сказать, что вот это – мой ребенок? – недоверчиво спросил Аид и махнул на Тиффани. – Она ростом с тумбочку, робкая и пугливая. Все мои мальчики рослые, и отвага – их второе имя. Нет, совершенно исключено.

Тиффани снова задрожала, но на этот раз – от обиды.

– Чтоб вам в ад провалиться!

– Я только что оттуда, деточка, – пренебрежительно отозвался Аид.

– Хватит, – вмешался Маэль, обнимая Тиффани за плечи. – Хочешь сказать, что все эти годы ты ничего не замечал? Ты, один из большой тройки, который намного сильнее обычных олимпийцев? Неужели ты ни разу не увидел в чарах Гекаты трещину?

– Геката, значит, – пробормотал Аид. – Вот стерва… Значит, это ее знак я… – Он умолк и снова посмотрел на Тиффани. – Докажи, что ты моя дочь.

Тиффани беспомощно уставилась на Маэля, но тот, похоже, тоже не знал, что делать. В конце концов, их силы были настолько похожи, что подходили всем темным богам. Геката проделала огромную работу, чтобы сокрыть их происхождение.

Вдруг мне в голову пришла одна идея.

– Разве глаза – это не зеркало души? Во всех культурах считается, что глаза говорят о людях куда больше любых слов!

Аид покачал головой, словно говоря: «Тебе обязательно во все влезать?», но меня это не остановило.

– В глазах ваших детей отражается огонь Тартара, верно?

Аид как можно равнодушнее пожал плечами.

– Маэль не знал правду, – продолжала я, указывая на него. – Он сказал, что если долго смотреть ему в глаза, то можно увидеть языки пламени. Но это не так! Аид, когда вы злитесь, вы показываете себя настоящего, и у вас в глазах разгорается пламя. С Энко было так же. Маэль же показывает свое истинное «я», когда смотрит на тех, кто ему дорог. – Я подошла к Маэлю и встала напротив него. – Маэль, пожалуйста, посмотри на меня.

Маэль улыбнулся: теперь он понял, к чему я клоню. Он погладил меня по щеке, и я увидела, как меняются его глаза. Сначала они посветлели, затем радужку затянуло синевой, и через некоторое время на ней можно было увидеть мерцающие звезды – прекрасные крошечные искорки, от которых не отвести взгляд.

– Подойдите сюда, Аид, – торопливо прошептала я.

– Не тебе мне приказывать, деточка, – отрезал Аид.

– Аид, прошу тебя, – вмешался Гермес. – Это невероятно важно.

Аид выругался себе под нос, но послушно подошел. Маэль повернул к нему голову. Аид был потрясен до глубины души, у него на лице отразилось такое изумление, даже смятение, что захотелось его обнять. Аид покачал головой, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.

– Нет, этого не может быть. Этого не может… – Аид резко оборвался. Похоже, он что-то вспомнил. – Было кое-что странное… Хамида, твоя мать, больше двух недель отказывалась показывать мне новорожденного. Говорила, после родов вы оба страдали от недомогания. Сначала это показалось мне подозрительным. Я не понимал, почему она скрывала от меня ребенка. Но у меня рождаются только сыновья. Исключений не бывает.

– А как же Астерия? – возразил Гермес.

Аид помрачнел.

– Она – исключение, подтверждающее правило. Мне следовало заподозрить неладное и настоять на том, чтобы увидеть ребенка. Но я любил и уважал Хамиду. Я и подумать не мог, что она сделает что-то подобное, – произнес Аид и окинул Маэля недоверчивым взглядом.

Я подошла к Тиффани и сказала: