Пепел и проклятый звездой король (ЛП)

Кетура и Лилит тоже сразу же ушли, явно желая поскорее вымыться. А вот Вейл надолго задержался, пока я собирал одежду, принесенную нашей проводницей.

Я посмотрел через плечо.

— Если твоей целью было сделать это как можно более неприятным, — сказал я, — то ты ее достиг.

Челюсть Вейла сжалась. Он по-прежнему ничего не говорил. Но и не двигался.

Удивительно. Жена этого мужчины после недельного путешествия и никакого уединения лежала голая в горячей воде, а он все еще стоял здесь. Я боялся подумать, о чем пойдет речь.

— Что, Вейл?

— Я хотел… — Его взгляд скользнул в сторону, изучая, по-видимому, увлекательную груду камней. — Я благодарен за спасение.

Так вот как выглядел дворянин, когда ему приходилось говорить «спасибо».

— Здесь ты мне полезнее, чем там, — сказал я, надеясь, что на этом разговор закончится.

Но он все равно задержался. Его глаза снова обратились ко мне.

— Я не дурак. Я знаю, что ты должен был задаться этим вопросом. Но если тебе нужно подтверждение моей верности, то, надеюсь, то, что ты нашел мою жену в этой тюремной камере, тебе его дало.

Ах. Теперь я понял.

Я выпрямился и повернулся к нему. Подбородок Вейла слегка приподнялся, все следы его прежней неуверенности исчезли. Даже измазанный дерьмом, он был в полной мере благородным Ночнорожденным.

Иногда бессмертие вампиров казалось жестокой шуткой. Прошло двести лет с момента, как я оказался под властью Некулая. И все же я выглядел так же, и Вейл выглядел так же. Каждый раз, когда я смотрел на него, я видел его таким, каким он был тогда. Я видел, как он просто наблюдал за тем, что там происходило. Может быть, если бы у него были морщины на лице, или седые волосы, или стареющие глаза, мне было бы легче забыть, что это один и тот же мужчина.

Но он был там. Вейл. Один из дворян Некулая.

И все же я знал, что, то, что он мне говорит — правда. Я знал это с того момента, как открыл дверь камеры Лилит и увидел, как он бежит к ней. Если Вейл сохранил верность перед лицом угроз в ее адрес… это и была настоящая верность.

Я одарил его грустной полуулыбкой.

— Нельзя винить за то, чем интересуешься.

Он поджал губы.

— Нет. Я не могу. То, что ты сказал перед свадьбой, было правдой.

Я не показал своего удивления, но оно все равно поразило меня. Даже будучи королем, я никогда не думал, что услышу от Вейла что-то близкое к «ты прав».

— Дела… — Его взгляд на мгновение скользнул по тропинке, по которой шла Лилит, а затем вернулся ко мне. — Все не так, как было раньше. В те дни я был предан Дому Ночи больше, чем чему бы то ни было. Это была единственная любовь, которую я знал. Я позволил ей определить меня, а это означало позволить Некулаю определить меня. Я не подвергал сомнению ни то, что он делал, ни то, как он обращался с теми, кто был ниже его. То, что говорил мой король, было правдой. И когда он обращался со своими Обращенными рабами как с собственностью, я не подвергал это сомнению, даже если не был с этим согласен.

Услышать это было труднее, чем хотелось бы. Я не любил затрагивать тему того времени — никогда и ни с кем другим, но особенно с Вейлом. Это заставляло меня болезненно осознавать все, что он видел.

— И, если говорить начистоту, — продолжал он, — я не был с этим согласен. Ни тогда. И сейчас не согласен. Но ты был прав. Не согласиться было недостаточно. Я был самодоволен. И если бы это была Лилит…

— Этого никогда не будет, — сказал я.

Он наклонил подбородок.

— Я знаю, что пока ты король, этого никогда не будет.

Пока ты король.

Мы оба знали, что никто из нас не может сказать того же о Саймоне. Или о Септимусе.

Я никогда не считал Вейла склонным всё романтизировать. При дворе Некулая он был таким же, как и все остальные — может быть, не таким жестоким, но таким же жаждущим власти. Даже когда я призвал его сражаться за меня, я решил, что его вернут только гордость и амбиции. Двести лет назад его видение Дома Ночи было упрощенным, как и все стремления вампиров: Быть больше, быть сильнее и, прежде всего, быть могущественнее.

Может быть, теперь он искал нечто большее. Может быть, он нашел это.

Это не заставило меня забыть, кем он был раньше. Но это заставило меня немного больше уважать того, кем он стал.

И, возможно, именно поэтому я обнаружил, что говорю ему что-то немного опасное. Что-то, что подрывало образ, который я создавал даже для своего самого «надежного» окружения.

— Любое королевство, которым правит Орайя, — осторожно сказал я, — будет безопасно и для Лилит. Если до этого дойдет.

Вейл напрягся, и я на мгновение задумался, не совершил ли я ошибку, сказав это. Сотни лет скрепляли его ненависть к хиаджам.

Но, возможно, действительно можно измениться.

Потому что, да поможет мне Богиня, лицо Вейла действительно смягчилось от неохотного понимания.

— Если до этого дойдет, — повторил я.

Посыл был ясен:

Если я умру, а вы хотите, чтобы королевство стало таким, каким вы мечтаете его видеть, то поддержите ее.

Вейл кивнул.

— Я понимаю, — сказал он.