Пепел и пыль

Я не вчера родился. Людей заставляли сидеть на перевернутых табуретах в поколении моих дедов, моих родителей и в моем собственном. Я знаю, что это значит, и не позволю себя посадить или к чему-либо пристегнуть.

Трудно сказать, сколько это продолжалось. Безнадежная борьба длится без конца и одновременно слишком коротка, учитывая, что следует после.

Я вырывался, пинал, бил головой и локтями, принимая на себя нескончаемую лавину ударов.

В итоге я добился того, что не позволил усадить себя на ножку табурета и мне даже удалось его сломать.

В очередной раз меня избив, они принесли другой табурет и усадили меня нормально. Впрочем, это мало что изменило.

Я превратился в обрывок боли и страха, сидя под снопом света будто червяк на столе для вивисекции, и, естественно, в конце концов назвал имя и фамилию.

– Та-ак… – объявил чиновник за столом как ни в чем не бывало, и в сноп света вплыл очередной клуб дыма. Белая, окованная жестью и заклепками рука на мгновение унесла во тьму стакан вместе с подстаканником и ложкой. Он снова начал листать страницы в папке. – Что тут у нас? Дата рождения… Место жительства… Место работы… Не…пра…кти…ку…ю…щий. Внебрачные связи. Прелюбодеяние. Злоупотребление… Непочтение… Возжелание чужой жены… Занятие ок…культ…ными практиками. И что теперь? – риторически закончил он отеческим тоном.

– К чему эта комедия? – спросил я.

Собственно, в основном я ощущал разочарование и злость. Где-то в глубине души рассчитывал, что ад – слишком несправедливая, бессмысленная и не служащая никакой цели концепция и что он не существует. Я не предвидел, что его необязательно создает некая высшая сила. Дайте людям немного свободного места, и они тут же сами соорудят ад. С кругами, котлами и прочим, что придет в голову.

Сквозь вращающиеся круги боли в голове до меня дошло, что я понятия не имею, почему меня допрашивают. По привычке? О чем спросят? О шпионской деятельности?

– Где книга? – спросил чиновник, нервно помешивая чай. Положив ложку на блюдце, он снова отхлебнул глоток где-то в темноте. Я понял: это конец. Когда у тебя есть тайна, можно в крайнем случае выждать. Когда не знаешь, что им нужно, – это конец.

На самом деле, увы – начало.

Единственное, что меня защищало, – энтропия. Мой собственный распад. В этом мире ты таков, каково состояние твоей души, разума, или как оно там называется. Я входил в него могущественным словно дракон, но моя сила выдохлась. Ее забрали Патриция, кража тела и бесконечные блуждания среди призраков. А теперь я распадался на фрагменты, даже перестал многое ощущать. Я деревенел. И все, что они могли со мной сделать, лишь ускоряло этот процесс.

По крайней мере, так мне казалось.

Пока не принесли «здоровье». Оно не принадлежало Стефану Каспшицкому, похоже, даже не имело этикетки, но я и без того знал, что это.

И снова в течение нескончаемых секунд я буйствовал, дергался и сражался, пока меня не посадили на пол, не запрокинули голову назад, не воткнули бутылку в глотку и не зажали нос.

А потом утопили меня в Ежи Ковальском.

То, что произошло дальше, напоминало причудливое эйнштейновское время – бесконечное, пока находишься внутри, и короткое как вспышка, когда ты вне его. Оно состояло из постоянно повторяющегося вопроса «Где книга?» и гейзеров боли. Попеременно. И моих отчаянных, все более беспомощных ответов. Всех возможных.

Даже пребывая вне тела, можно орать до хрипоты, обмочиться, бессильно угрожать, плакать. Нужно только найти способ до этого довести. И они нашли. Причем не один.

Порой им становилось скучно.

Господин Стальные Пальцы делал передышку и философствовал.

– Вы не понимаете ситуацию. Я, как только здесь оказался, сразу понял. Разве это похоже на небо? – Он риторическим жестом развел руками. – Не похоже. А это значит, что я буду нужен. Нужен власти. Я столько лет ждал, чтобы этот черный телефон зазвонил. Чтобы кто-то нас заметил и отдал распоряжение. Необходимо обеспечивать общественную безопасность. Что бы иначе было? Но телефон не звонил, нам приходилось справляться самим. Он зазвонил вчера, именно по вашему делу. Не помню уже, как давно я ждал, – и он зазвонил. Так что не несите мне чушь, будто не знаете, о чем речь, ибо у меня железные нервы! Итак, начнем еще раз: где книга?

* * *

Какое-то время я лежал на холодном цементе будто мокрая тряпка. А потом сумел подняться на четвереньки и, добравшись до стены, опереться о нее спиной. Было не полностью темно, и моя кровь отсвечивала рыжеватым неоном.