Пепел и пыль (СИ)

Бен фыркает. Сначала, кажется, хочет что-то возразить, но потом его лицо вдруг меняется с готового выдать очередную остроту на спокойное и примирительное. И он отвечает:

— Возьму на заметку.

Незнакомка. Глава 5

Оказывается, Родя знает Розу, будущую возлюбленную Христофа, не хуже меня: они, будучи соседями, общаются семьями уже не первое поколение. Именно Родя несколько лет назад познакомил меня со светловолосой девчонкой, которая грезила мечтой стать стражем, но, к её великому сожалению, не принадлежала к необходимому роду.

Когда мы с Родей подходим к дому семьи Розы, видим её играющую в саду со своими младшими братом и сестрой: такими же светловолосыми близнецами, чьи имена созвучны, а потому невольно хочется придумать какую-нибудь песенку-дразнилку.

Роза машет нам, приглашая пройти дальше.

— Очень рада вас видеть!

Роза — самая старшая из детей в семье, но она младше нас с Родей: сейчас ей семнадцать. А внешне и вовсе совсем ещё юная. В голове возникает образ, который Влас показал мне по воспоминаниям Риса. Точно как та взрослая женщина с большими глазами и острым подбородком, Роза хрупкая, маленькая и напоминает одомашненную птичку, живущую в медной клетке.

— Взаимно, — Родя треплет Розу по голове, и та, сморщив носик, отклоняется в попытке увильнуть от этого прикосновения.

У Роди нет родных братьев и сестёр, и всю заботу и любовь он дарит окружающим людям. Из-за этого Аполлинарию часто мучает страх за то, что однажды кто-то решит воспользоваться добротой её друга в корыстных целях.

— Аполлинария, ты выглядишь очень уставшей, — замечает Роза, хмуря брови. — Тебе нездоровится?

— Нет, всё хорошо. Спасибо, что поинтересовалась.

— Брось! Ты бледнее мела! Пойдёмте в дом, я угощу вас чаем. Матушка испекла пирог с ягодами…

Остаток фразы я уже не слушаю. К нам подбегает здоровенный пёс, чья шерсть золотом переливается на солнце. Сначала он кидается мне в ноги, а когда понимает, что не получит желаемого, переходит на Родю. Тот приседает на корточки и начинает трепать собаку по бокам и холке. Радости пса нет предела. Он падает на землю и переворачивается на спину, подставляя пузо. От этого зрелища мне становится невероятно спокойно.

— Не печалься, Сэм, — говорит Родя, обращаясь к собаке. — Апа тебя любит, просто у неё выдалась череда нелёгких дней.

Родя поднимает глаза на меня, я отвечаю ему кроткой улыбкой и благодарным кивком. А собака словно всё понимает и решает дать мне второй шанс. Поднимается на лапы и осторожно так, внимая каждому моему движению, подходит ближе. Я наклоняюсь, глажу её макушку и в благодарность получаю взгляд, от которого тает сердце.

— И Сэм всё так же тебя обожает, — констатирует Родя, выпрямляясь.

Уже в доме мы размещаемся в столовой, где вокруг нас принимаются бегать близнецы. Роза совершает несколько попыток их усмирить, но они не увенчиваются успехом, поэтому она лишь обречённо выдыхает и просто следит за тем, чтобы никто из них не поранился.

— Отец с матушкой отправились в конюшню, — поясняет она, когда Родя задаёт ей вопрос, присоединятся ли к нам её родители. — Около двух часов назад, вернутся только вечером. Я хотела попросить тебя помочь мне присмотреть за близнецами, но не знала, вдруг ты на занятиях.

— Если моя помощь ещё нужна — я останусь, — говорит Родя.

В тот же момент светловолосая пуля пролетает мимо него, но он успевает схватить её за цветастое платье и поднять на руки.

— Пусти! Пусти! — кричит девчушка по имени Глафира.

Родя принимается щекотать её, и гнев малышки сменяется на милость: она заливисто смеётся.

Рис сказал, что у Роди и Аполлинарии родились дети. Я с лёгкостью представляю, как Родя нянчит таких же по возрасту, как Глаша и Николаша, рыжеволосого кареглазого мальчика и тёмненькую девочку с ямочками на щеках… Не знаю, возможно ли вообще найти нужного для создания семьи человека, ту самую истинную любовь, настоящую, предназначенную тебе половинку, а потому не могу винить Аполлинарию в том, что, не получив взаимности от того, кого любила, она закончила с поисками и выбрала того, кто всегда был рядом.

Я бы поступила так же, или вовсе осталась одна, чтобы быть уверенной, что моё сердце больше не разобьётся.

Родя опускает Глашу на ноги. Николаша, не теряя времени, подлетает к сестре и начинает перепалку с толчками и воплями.

— Как ты это терпишь? — спрашиваю у Розы, когда она оказывается рядом — ставит ароматно пахнущий пирог на стол и принимается ловко орудовать ножом. — Такой шум круглые сутки, день ото дня, пока зверёныши не вырастут… Я бы свихнулась.

— Я их старшая сестра, — Роза пожимает плечами. — Это моя обязанность.

Мы с Даней одного возраста, а потому всегда были этими самыми Глашей и Николашей, только бесили своими выкрутасами не старшего брата или сестру, а маму. И ей несладко пришлось, особенно в то время, когда я не переваривала нового жильца нашей квартиры. Но она, в отличие от Розы сейчас, наши капризы никогда не жаловала: кнут преобладал над пряником, потому что все пряники ей приходилось раздавать на работе — тем детям, у которых вообще никого из родных не было.