Пепел короля, проклятого звездами

Мише потягивала кровь из винного бокала. У нее никак не получалось скрыть сильное отвращение. Кроверожденные если и были удивлены, внешне этого никак не проявляли, припадая к человеческим рукам и шеям. На зал они смотрели с осторожным интересом. Септимус учтиво улыбнулся и поднял бокал. Тост был беззвучным. Вскоре он сменил бокал на обмякшее запястье все той же женщины.

Дети влезали на столы, облепляя человеческий «корм», как голодные мухи облепляют трупы. Они молча сосали кровь. Иногда со столов доносились сдавленные стоны жертв.

Взгляд Райна, брошенный на меня, был таким коротким, что я подумала, не привиделось ли мне.

Улыбнувшись, он сказал:

– Эвелена, ты нас балуешь.

Райн обхватил голову лежащей женщины и повернул лицом к себе. У той округлились глаза, с губ сорвалось испуганное всхлипывание, больше похожее на бульканье. Я знала, что женщина обречена. Ее уже не спасти. Она лежала в луже собственной крови, сознавая, что вампиры высосут ее до последней капли.

Я наблюдала за Райном, вновь испытывая отвращение. Я еще не видела, как он пьет кровь из живого существа, не говоря уже о человеке. Казалось бы, тут нечему удивляться. Он и прежде часто меня обманывал. Вампир и есть вампир.

И все-таки я почувствовала облегчение, когда Райн заглянул женщине в глаза и в его лице что-то изменилось. Наверное, только я и видела, как его кровожадность на мгновение сменилась состраданием. Этот жест предназначался только для нее.

Райн запрокинул женщине голову, наклонился и вонзил зубы ей в горло.

Его укус был жестоким. Хрустнули перекусываемые жилы. Мне на лицо попали капельки крови, и я поспешила их стереть. Райн жадно пил кровь. Его кадык вздрагивал от сильных глотков. Потом он оторвался. Уголки рта были ярко-красными от чужой крови. Губы сложились в улыбку.

– Замечательно, – сказал он. – Эвелена, у тебя превосходный вкус.

Но Эвелена лишь нахмурилась, взглянув на женщину, чьи полузакрытые глаза слепо смотрели в другой конец зала, а голая грудь больше не поднималась и не опускалась.

– Ты ее убил, – с упреком бросила ему Эвелена.

Быстрая, безболезненная смерть. Милосердие.

Райн засмеялся и тыльной стороной ладони вытер рот.

– Я малость переусердствовал. Но тело еще теплое и останется таким несколько часов.

Эвелена выглядела раздосадованной, однако заставила себя улыбнуться.

– Ты прав. Незачем понапрасну тратить время. И потом, в тех местах, откуда она родом, таких полным-полно.

Улыбка Райна застыла. Губы напряглись так, что казалось, вот-вот треснут.

Такое случалось здесь постоянно. А разве в других местах было по-иному? Просто Винсент долго оберегал меня от столкновения с реальностью.

Прежняя Орайя не сумела бы скрыть отвращения, оно проявилось бы у нее на лице. Прежняя Орайя затеяла бы шумную ссору, и в результате нас вышвырнули бы из города раньше, чем мы начали бы поиски.

Могу лишь добавить, что прежняя Орайя вообще не попала бы в Лахор.

Словом, на этом пиршестве я решила попробовать себя в лицедействе. Я подняла бокал и наградила Эвелену самой кровожадной улыбкой, на какую была способна.

– Ради воссоединения семейных уз ничего не жалко, – сказала я. – Выпьем, сестра. Для столь позднего времени ты непозволительно трезва.

Напряженная обстановка разрядилась. Эвелена засмеялась, обрадовалась, как маленькая девочка, которой подарили куклу. Она чокнулась со мной, отчего кровь из ее бокала запачкала руки нас обеих.

– Твоя правда, сестра, – сказала она и залпом осушила бокал.

– Ты вела себя гораздо лучше, чем я думал, – прошептал мне на ухо Райн несколько часов спустя.

Он наклонился ко мне. Его дыхание согревало мое ухо, вызывая дрожь по всему телу. Я даже попятилась.

– Это было не так и трудно.

– Сама попытка уже похвальна. Согласись, тебе такое непривычно. – Он слегка пихнул меня локтем. – Меняешься в лучшую сторону, принцесса.

– Ты же знаешь, как я ценю твои похвалы, – с наигранной невозмутимостью заявила я, и Райн засмеялся.

На этот раз его смех был искренним.

Всю ночь я старалась посильнее напоить Эвелену, и мне это удалось. Мы с Райном стояли в углу зала и смотрели, как она кружится с одним из малолетних аристократов. Эвелена истерично хохотала, а лицо мальчика оставалось неподвижным, как у фарфоровой куклы. Люди, на которых успели вдоволь попировать, лежали на столах и возле стен. Кое-кто из детей еще не насытился и продолжал сосать кровь из горла или бедра жертв. Кроверожденные держались вместе, наблюдая за происходящим и лениво попивая кровь из бокалов. Их лица по-прежнему оставались настороженными.

– Завтра она будет мучиться похмельем, – сказал Райн.

– Я на это и рассчитывала.

Никто так охотно не выбалтывает секреты, как пьяный. Никого так легко не облапошить, как вампира, которому нужно пару дней приходить в себя после обильного пиршества, где он насыщался кровью или крепкой выпивкой. Еще лучше, когда тем и другим сразу.