Пепел на ветру

Подняв взгляд от кожаной папки, он усмехнулся и сказал:

– Не тебе жаловаться.

– Девицы меня не любят, – пригорюнилась я. – Вот и эта бы ни в жизнь про столик не сказала. Пришлось бы оставаться голодной. А я еще и не завтракала.

– Девицы не любят, а мужики сами себе брюхо с улыбкой вспорют, лишь бы тебе угодить. Не так ли?

– Не знаю… Не проверяла. Подумаю об этом позже.

Иван вновь усмехнулся. Но взгляд его темных глаз изменился. Я насторожилась, не зная, чего ждать.

Но нападать он не стал. Откинулся на спинку стула и, не сводя с меня внимательных глаз, сказал задумчиво:

– Я давно не был в родном городе. Все больше путешествовал. Но ни в одной из ста тридцати с лишним стран я не встречал такую, как ты…

– Почему это звучит совсем не как комплимент?

– Потому что это не он.

– Ну вот, а я так старалась угодить…

– Это когда?

– Сейчас. Я же согласилась взять тебя в это славное место.

– Премного благодарен.

Я скромно потупилась. Трофимов же задержал взгляд на моем запястье. Точнее на браслете, что ранее был скрыт под курткой.

– Как настоящий…

Браслет создал один старый еврей-ювелир, друг отца, и он действительно был необычен. Миниатюрный, но грозный серебряный дракон с опасно сверкающими глазами из бриллиантов оплел мое запястье. При каждом движении руки его серебряные чешуйки оживали. Дракон, посверкивая глазами, скользил по моей коже, словно пытаясь защитить меня от неизведанного.

Присмотревшись, Иван нахмурился. Спросил с подозрением:

– Это что, пули?

Хребет дракона действительно состоял из семи пуль, когда-то извлеченных из ран. Каждая из них была оплетена серебряными узорами и украшена чешуйками.

– Тебе показалось.

– Вовсе нет.

– Еще как.

Иван усмехнулся и покачал головой:

– Как он тебя терпит?

– Бергман? Никак. Просто привык.

– Как давно ты на него работаешь?

– Ой, – отмахнулась я. – Не переигрывай. Пока я тратила драгоценные минуты на гостей Ермолиных, у тебя было достаточно времени узнать обо мне побольше.

– О тебе ходит столько слухов… И все такие фантастические…

– Люди любят болтать. Сочинять еще больше.

Я поправила тяжелую косу, определив ее на плечо, и посмотрела на него невинно. Он все еще ждал ответ на свой вопрос. Вздохнув, я сказала:

– Вот ведь приставучий… Ладно. Мы повстречались, когда мне было четырнадцать. С тех пор праведно тружусь и получаю хорошую зарплату.

– Не знал, что Виктора стали привлекать малолетки.

– В свои четырнадцать я была плоска как доска. А в девятнадцать…округлилась. Тогда меня барин в спаленку и позвал.

– А заодно и всем боярам поиграться одолжил.

– Я была бы рада погулять и направо, и налево. Но увы, барин делиться не любит.

Подошел официант принять заказ. Я порадовалась, что тема закрыта. Но едва он удалился, как Иван сказал, не сводя с меня пристального взгляда:

– Двенадцать лет… Семь из них ты была его женщиной – срок большой. И все же по осени из барского дома ты сбежала.

– Не сбежала, а уступила место более удачливой фаворитке. За столько лет я успела наскучить моему господину, и с этим ничего нельзя было поделать.

– И так легко говоришь об этом?

– Каждый должен знать свое место, – являя образец скромности, изрекла я. – Да и с примой-балериной мне не тягаться… Она почти небожительница… Где уж мне?

– Я слишком давно живу, чтобы поверить в эту чушь.

– Хочешь верь, а хочешь нет. От этого все равно ничего не изменится… А совесть моя чиста, ибо я не лгала.

– Неужели?

– Ага. Я всегда говорю правду, ведь в нее все равно никто не верит.

Иван хмыкнул, а я сказала:

– Теперь моя очередь слушать твои откровения.

– Спрашивай.

– Как Инга отнеслась к тому, что основной наследницей Петра станет не она, а Наташа?

Иван нахмурился. Я спросила невинно:

– Ты ожидал какого-то иного вопроса?

– Ты напрасно ищешь подвох в семье, – буркнул он. – Они живут дружно, и делить им нечего. У Сергея свой бизнес, и он прочно стоит на ногах. Инга ни от отца, ни от мужа не зависит. Уже много лет она занимает хороший пост в нефтянке и не бедствует. Потому Петр и решил позаботиться о Наташе. К тому же, со временем все, в любом случае, отойдет ей.

– Она единственная наследница всех троих?

– Да.

Сказанное Трофимовым полностью совпадало с тем, что сообщил мне Шафиров. Но понятнее не стало.

– Почему у них фамилии разные?

– Инге не нравилась фамилия мужа. Сереге всегда было по боку. Так, она и дочь остались при фамилии деда.

– Какой щедрый поступок. Они хорошо ладят?

– В смысле, нет ли у него примы-балерины?

– Ага.

– Мы не настолько часто видимся, чтобы я знал такие нюансы. Но из того, что знаю… проблем в семье нет.

– Вы близки? – Иван поднял бровь, а я поморщилась. – Не ищи подтекст в моем вопросе.

– Когда-то давно у Петра была своя школа единоборств. Родители привели меня туда, когда мне исполнилось три. С тех пор мы и общаемся… Он для меня больше, чем тренер. И больше, чем друг.

– И в этом единственная причина, по которой ты вписался в эту историю?

– Ты забыла, – усмехнулся он. – Дело здесь не в воспоминаниях. А в девчонке, которую в ночи умыкнули из собственной постели.