Пепел Нетесаного трона. На руинах империи

– Но я сказал ему: «нет», он ничего не понимает. – Джонон серьезно покачал головой, точно как грязный площадной шут, разыгрывающий аннурского адмирала. – Я, Гвенна, хочу выполнить задание. – Он обвел расщелину рукой. – Некому доставить яйца кеттралов. Кроме нас.

– Мы и выполняли задание. А вы убили двух последних солдат, которые несли эти яйца на север.

– На север… – Он поморщился, словно испробовав несвежей пищи. – Нет.

Гвенна отодвинула Крысу себе за спину. Джонон пока не нападал, но это не значило, что не нападет. Да если бы он так и остался сидеть на камне, она все равно собиралась его убить, зарезать и забрать то, что он выкрал у Чо Лу с Паттиком, а когда это случится… – она ощущала на языке предвкушение, – когда это случится, Крысы и близко быть не должно.

– Беги! – рыкнула она. – Вверх по ущелью, к крепости.

Она сказала бы: «Укройся там», только Крыса бы ни за что не послушалась, не стала бы прятаться за стенами, пока Гвенна остается снаружи, меряясь взглядами с адмиралом.

– Позови на помощь, – велела Гвенна. – Киля и Дхара. Найди их.

От девочки тянуло гневом и недоумением.

– Я не бросаю!

– Они мне нужны, Крыса. Мне нужен Киль. Пожалуйста!

Она врала. Ей нужно было остаться наедине с Джононом, свершить правый суд…

Правый суд!

К горлу подступил нелепый смешок.

– Скорее! – пробормотала Гвенна.

– Я вернусь, – отозвалась наконец Крыса, и ее голос дрожал, но не сорвался.

– Молодец, – похвалила Гвенна. – Давай быстро. Как можно скорее.

– Я вернусь.

– Я знаю.

«Не возвращайся», – подумала она.

Дхар справится. Лишь бы Крыса поднялась по ущелью, а там уж капитан затащит ее внутрь, и дверь, если придется, сумеет закрыть, хотя бы и со сломанной ногой. Там не безопасно, но безопаснее. Киль – кшештрим. Он придумает, как вызволить этих двоих. Как-никак у них кеттральи яйца. В крайнем случае Адер снарядит новую экспедицию, десяток кораблей, Кент их дери.

Стук осыпи по камням обозначил удаляющиеся шаги Крысы. Проворная девчонка горной козой скакала по лощине. Едва стук затих, что-то проникло в Гвенну, что-то невидимое, но сильнее той цепи, тех уз, которые сдерживали ее до сих пор. Ее плоть алкала силы.

«Жди! – напомнила она себе. – Дай Крысе уйти подальше».

Джонон наблюдал за ней. Судя по запаху, ему было смешно.

– Я ошибался в вас, – сказал он.

– Да.

Ей самой свой голос показался мертвым.

– Считал вас слабой, – говорил адмирал, будто она не раскрывала рта.

– Я была слабой.

– Вы были не в лучшей форме, – с улыбкой согласился Джонон и устремил взгляд вдаль. – Впрочем, как и я. Но мы были слабы по-разному. Я был похож на стекло или на драгоценный кристалл – тверд, но хрупок. А вас точила гниль.

– Больше не точит.

– О, это я знаю. Знаю!

– И не в габбья дело. Кеттрала я убила, еще не ступив ногой в эти джунгли. И ваше килеваньице пережила.

Она одевалась в факты, как в броню. Против Джонона? Против бушующего в ней яда? Против собственного желания рвать и терзать?

Он засмеялся:

– И я больше всех этому удивился! Верно, вы уже тогда обрели себя, но вот это… – он указал на нее, – это нечто новое.

– Новое… – пуская слюни, протянул Чент.

Джонон нахмурился и обернулся к нему.

– Чент, покажи этой женщине, как обстоят дела.

Тот, продолжая лакать кровь, вытаращил на нее бессмысленные глаза. Ему полагалось уже умереть от такой раны, по меньшей мере впасть в беспамятство, но кровь запекалась быстрее обычного. И здесь брала свое странная сила Менкидока.

– Давай, Чент, – поторопил Джонон. – Она твоя.

– Я его изрублю, – сказала Гвенна, сдержав рвущееся из горла рычание.

– Не правда ли, это будет акт милосердия? – с улыбкой развел руками Джонон.

Милосердие…

Гвенна покрутила в голове это слово.

– Это будет убийство, – ответила она, помедлив.

– Вы солдат, Гвенна. Солдаты убивают. Такая работа.

В чем-то он был не прав, но она не взялась бы указать в чем. Она и правда убивала людей десятками, сотнями – столько, что уже не помнила всех лиц; убивала людей куда лучших, чем этот Чент. Ее этому учили, и потом она всю жизнь оттачивала умение. Она не просто убивала, но убивала с удовольствием, будто справлялась с трудной, опасной работой, и хорошо справилась.

Забыв о Джононе, Гвенна стала разглядывать Чента. Моряк поднял на нее остекленевшие, уже полумертвые глаза.

– Чент, – мягко сказал ему Джонон, – принеси мне сердце Гвенны.

Лицо ходячего мертвеца расколола улыбка, он спрыгнул с валуна – почти свалился.

– Не хотите ли знать, что он говорил мне еще на «Заре»? – осведомился Джонон. – Скажи ей, Чент, скажи, о чем ты меня просил.

– Отдайте… – пробормотал моряк, пуская кровавые пузыри.

– Именно так, – кивнул Джонон. – «Отдайте ее мне». Вот что он говорил. Упрашивал отдать вас им – ему, Вессику, Лури, – а уж они бы вас проучили. Вы бы навсегда забыли, что такое непочтительность. Вот что они обещали.

Гвенна сделала шаг, коснулась шеи Чента острием меча.

– Проучили бы? – тихо спросила она.

Чент непонимающе уставился на ее меч. О своем оружии он забыл.

– Проучили бы? – Гвенна нажала на рукоять. – Как?

– Мы научим, – забубнил он. – Тебя и девчонку Крысу…

Сталь вошла ему в горло, обрубив слова.