Пепел победы

Не зря все-таки Руслан не стал слушаться Примакова и в целях экономии аккумуляторов отключать радиостанцию, а все время находился на приеме.

— Донбасс — Байкалу. — Руслан даже вздрогнул, он никак не ожидал, что эфир рявкнет голосом ротного:

— На приеме Байкал для Донбасса. — Руслан застыл, ожидая ответа.

— Перейди на отрядную частоту, — приказал ротный.

Когда радисты обеих групп вновь вошли в связь, он потребовал позвать старшего.

— Андрюха, кончай галеты точить, дуй за командиром! — окликнул Никишин Примакова, сидевшего в небольшом окопчике и хрустящего галетами.

Тот вздохнул, отложил недоеденное, подхватил автомат и двинулся выполнять поручение ротного.

Айдаров еще только-только доложил о своей находке, когда, обогнув нагромождение стволов, пред Кострыкиным предстал младший сержант Примаков.

— Командир, вас вызывает ротный. Срочно.

— У него всегда срочно, — буркнул лейтенант.

Он начал движение нарочито медленно, но сделал пару шагов, потом ускорился и набрал приличный темп.

Ефимов прикоснулся к рукаву командира группы и попросил:

— Ваня, дай карту.

— Сейчас. — Лейтенант сунул ладонь за пазуху. — Держи. — Он протянул требуемое и рванул следом за радистом, исчезнувшим из поля зрения.

— Что делать с трофеями? — спросил Шамиль, все еще ждущий указаний.

Прапорщик невольно заулыбался. Вопрос был глупее глупого. Задай его Айдаров кому-нибудь в то время, когда отряд стоял и работал в Чечне, от шуток и какой-нибудь дурацкой кликухи ему не отделаться бы до конца командировки. Да и потом всякие умники еще долго помнили бы. А сейчас он, возможно, такой был не один. И это, как ни странно, хорошо. Но отвечать на вопрос следовало.

— Позови Башмакова. Пусть он обследует схрон на предмет взрывчатки, а там разберите, что кому нужно. И группнику не забудьте подгон сделать.

— А вам?

— А мне не надо. У меня этих подгонов… Скоро жена из квартиры выселит. Я все там своей формой завалил.

— Понятно.

Айдаров ушел, а Ефимов сел на дерево, сломанное взрывом, и некоторое время в одиночестве разглядывал карту. Он хотел понять, куда могли пойти боевики, покинувшие базу.

Однозначного ответа на этот вопрос не имелось, зато с легкостью можно было определить, что бородач, убитый Сергеем, двигался со стороны села, обозначенного на карте. Судя по всему, разгрузку он нацепил уже давно. Чтобы она не бросалась в глаза, покойничек надел сверху спортивную куртку, а оружие взял позже. Возможно, незадолго до своей смерти. Где-то вблизи русла однозначно существовал тайник. В нем хранился только один автомат, или же там было что-то еще?

— На приеме! — недовольно отозвался Кострыкин.

Его недовольство было вполне понятно. Разведчики нашли схрон с импортным камуфляжем и успешно его дербанили. Разговаривая с ротным, Иван вполне мог остаться без вожделенной добычи.

— Ваня, для тебя поступило распоряжение. Сейчас вновь переходишь на основную частоту и докладываешь. — Последовала небольшая пауза. — Записывай или запоминай: «При осмотре местности обнаружен труп боевика…»

Донбасс продолжал диктовать, а у группника вопросительно выгибались брови. Он хотел о чем-то переспросить ротного, но забыл суть дела.

На вопрос Кречетова, все ли он понял, Иван ответил по-военному строго:

— Так точно!

Ефимов подошел к Кострыкину, сидевшему подле радиста, когда тот уже наполовину надиктовал предстоящее сообщение:

— Обнаружен труп члена незаконного…

От этих слов Ефимов даже споткнулся. Труп? О каком именно покойнике идет речь?

Он с подозрением заглянул через плечо радиста, записывающего текст, и прочитал: «По координатам… произвел досмотр результатов БШУ по территории базы НВФ. Обнаружил… — Далее шло перечисление того, что действительно было замечено, затем с отдельной строки:

— В прилегающем кустарнике найден труп члена незаконного вооруженного формирования. Сделан фотоотчет. При убитом обнаружен автомат «АКС-74». При дальнейшем осмотре на территории базы выявлены…»

Группник диктовал, а Ефимов мысленно продолжил:

«Многочисленные потеки крови, окровавленные бинты и множественные следы волочения».

Сергей хотел добавить что-то еще, но внезапно споткнулся о новую мысль, стрелой промчавшуюся в голове. Она сделала его лицо серьезным, оформилась в конкретный вывод, и он вдруг понял то, что до сих пор не дошло до Кострыкина, диктовавшего радиограмму.

«Уничтоженный боевик был один, — подумал Сергей. — Фотографии имелись в наличии тоже только те, что были сделаны в русле. Это верно, как дважды два четыре. А значит, и в том, труп какого именно боевика начальство желало выдать за результат бомбежки, сомневаться тоже не приходится.

Все логично. Бомбоштурмовой удар с привлечением четырех или даже шести самолетов просто не мог быть безрезультатным по определению.

Самое гадкое вот в чем! Даже не захоти мы с Кострыкиным пойти на поводу у высокого командования, это ничего не дало бы нам. В лучшем случае наше заявление проигнорировали бы, в худшем нас обвинили в попытке присвоения результатов чужих действий.