Пепел революции

— Ну, тут и гадать нечего. Он заказал деликатесы, все съел, потом вышел на минуту и поминай, как звали, а вы лишились часиков и золотого браслета.

— Ах, если бы. Если бы он был мошенником и вором, это было бы не так тяжело. Все гораздо банальнее: он напился, как свинья. Это было бы еще ничего, мало, что ли, я видела в жизни пьяных мужчин.

— А этот стал признаваться в любви официанту и при всех предложил ему руку и сердце?

— Не так романтично, но почти. Он затеял ссору с какими-то офицерами и вызвал их на дуэль. Мне было так стыдно, что я думала, что провалюсь сквозь Землю и буду лететь от жара моего лица до самого центра планеты.

— Вы знаете, видимо, ваше лицо остыло немного. Вы твердо идете сейчас и почти не проваливаетесь.

— В общем, пока он начал требовать управляющего и грозить всем присутствующим всеми карами контрразведки, я потихоньку ушла. Не думаю, что он даже заметил.

— А вы не боитесь, что ревнивец придет к вам ночью домой и устроит сцену? Обычно, такие люди бушуют все время, пока не протрезвеют.

— Не боюсь. Он не знает, где я живу.

Кильчевскому почему-то очень понравилась девушка. Не только внешне, хотя она была очень красива своими экзотическими чертами лица, но и легкостью общения и спокойствием, которыми она отвечала на его легкие словесные шпильки.

— А почему вы подумали, что я наркоман? Это совсем не так.

— Это ваше дело и меня оно совсем не касается. Просто, когда вы молча смотрели мне в глаза, вы были похожи на курильщиков опиума. Знаете, такие люди… которые счастливы в своем мире и плохо соображающие что к чему.

— Так лучше, чтобы человек пил? Так вы считаете?

— Лучше бы человек занимался наукой или строил, ей богу. И то, и то плохо, но опиум гораздо хуже. Он быстро делает из человека развалину, деградирует его и выключает из социального общения.

— Можно подумать алкоголь этого не делает.

— Делает, почему же. Но алкоголь разрушает в течение многих лет, незаметно. А зелье — быстро и неотвратимо. Поверьте, я видела и то, и то, и знаю, о чем говорю.

Набережная почти закончилась.

— Можно нескромный вопрос, Оксана Дмитриевна.

— Нельзя, конечно. Но вы же его зададите, хочу я или нет.

— Боже, какая женщина, — прошептал он в шутливом восхищении. Скажите, вы планируете эвакуироваться из Одессы или нет?

— А что, красные уже близко?

— Они уже давно близко, но будто чего-то ждут. Политически торги какие-то, наверное.

— Я особо не думала. Но, да, конечно, надо бежать.

— А вы думали уже, как и куда? Просто, когда побегут все, места всем может и не достаться.

— Я подумала. Вы меня возьмете на корабль с собой.

Он был шокирован и несколько секунд не знал, что и сказать. Она увидела такое зрелище и весело рассмеялась.

— Видели бы свое лицо сейчас, Евгений Яковлевич. Вы были готовы прямо сейчас убежать куда-то, лишь бы не взваливать лишнюю ответственность на себя. Не волнуйтесь, я пошутила. Я не буду вас обременять.

Он лихорадочно думал, как бы обратить свою растерянность в шутку, но ничего умного не придумал.

— А все-таки, куда вы направитесь?

— Мне надо на Кубань, а оттуда в Батум. Там мой папа сейчас, ждет меня. А я застряла тут, в этой проклятой Одессе. Скажите, а кто защищает город от красных, если все офицеры тут либо пьют, либо курят опиум?

— Наверное, уже никто.

— Что ж, была рада познакомиться. Может, еще свидимся.

— Подождите, Оксана Дмитриевна. Сегодня, через несколько часов из порта отправится транспорт в Севастополь. У меня там будет каюта. Вы могли бы отплыть со мной.

Ее глаза стали расширяться от возмущения.

— Нет, нет, вы не поняли, — он хохотнул, — конечно, каюта будет только в вашем единоличном распоряжении. Я где-нибудь найду себе место. В общем, если вы хотите отправиться к папеньке в Батум, не думаю, что сейчас ходят прямые рейсы. Лучше добраться до Севастополя, потом до Новороссийска, а оттуда уже и рукой подать. Что скажите?

Она сделала задумчивый вид, молча улыбнулась, сделала легкий реверанс и молча ушла. Он долго смотрел ей вслед, о чем-то размышляя и сожалея. Возможно, он не сказал Оксане Дмитриевне что-то важное, как-то продолжить общение. Ну, ничего не изменишь, он тяжело вздохнул и, ссутулившись, пошел в сторону своей квартиры, следовало собрать вещи.

Глава 15

На удивление, все прошло так, как и задумывалось. Вечером подошел транспорт, когда началась разгрузка, он обратился к капитану. Того уже обо всем предупредили, и Кильчевский был препровожден в небольшую каюту, куда так же поместились и ящики Шемакова.

— Приношу мои извинения, — сообщил капитан, — мне сообщили о вас, когда мы были в море и подготовить другую каюту не было возможности. Но ничего, потерпите. До Севастополя идти недолго, завтра будем в порту, если все будет хорошо.

— Завтра? — удивился Кильчевский. Мне говорили, что к обеду будем уже на месте.

— Так-то оно так, в лучшие времена. Но сейчас ледовая обстановка сами видите какая. Потом, мы идем не сами по себе, а в сопровождении военного корабля, он сейчас на рейде. Да и время неспокойное, не можем идти на полном ходу. Вы не волнуйтесь, если заскучаете — пообщайтесь с другими пассажирами.