Пепел революции

Нефедов попросил располагаться, как дома и завалился спать, сказав, что должен выкроить хотя бы пару часов для сна. Вскоре его богатырский храп разносился по всему вагону и заставлял дрожать даже посуду поблизости. Кильчевский решил было полюбоваться видами за окном, но почти сразу ритмичный стук колес убаюкал его и он задремал. Ему снова ничего не снилось, ни кошмаров, ни пророчеств, ни каких-либо вторжений в его сны. Это был умиротворенный сон уставшего путешественника, спокойный и крепкий. Он не знает, что его ждет сегодня вечером, но уверен, что несколько часов ничего не случится, и поезд будет так же упорно двигаться через метель и тоскливые степи юга России.

Бывает такой сон, когда может выпасть практически на сутки из реальности и проснуться еще более разбитым, чем раньше. А бывает наоборот, отключившись на десять минут, просыпаешься, будто полностью обновилось сознание и полон сил, как молодой тигр. К сожалению, Кильчевский проснулся по первому варианту. Даже не проснулся, а его разбудил громкий разговор в другом конце вагона, где стояли Нефедов и какой-то незнакомый офицер.

— А проснулся, Евгений? — заметил его Нефедов. Просыпайся, приехали, Симферополь. Нас уже ждет автомобиль на перроне, домчит в две секунды.

Они вышли вдвоем наружу, где хлестал отвратительный снег с дождем, а холодный ветер пронзал до костей еще даже острее, чем в Севастополе. Действительно, чуть в отдалении их уже ждал Форд, чем-то слегка напоминавший автомобиль в Одессе, на котором они вместе с Шемаковым отъездили много километров. Через несколько минут они остановились возле красивого розового здания с лепниной и колоннами.

Нефедов проводил его и показал на дверь в конце коридора.

— Евгений Яковлевич, вам туда. Успехов. Я побежал дальше, у меня дела. Думаю, мы с вами еще увидимся.

Он ушел.

Кильчевский стоял и смотрел вслед. Несмотря на короткое знакомство, ему нравился этот неунывающий оптимист, всегда готовый решить любую проблему. Кажется, Нефедов не знает и не умеет сдаваться, и если будет висеть над пропастью на одной руке, а второй бросать камни во врага, то падая, будет думать, сколько еще сможешь бросить, пока не разобьется. Если бы в белом движении было больше таких людей, не высокомерно рефлексирующих по прошедшим дням, сказочно существующим только у них в голове, а занимающихся реальным делом, все могло пойти совсем по другому сценарию.

Он посмотрел на дверь в конце коридора. Что его за ней ждет? Никакой чертовщиной, вроде, не пахло, изменения реальности тоже не заметно. Вполне возможно, что там его ждет обычный человек, который преследует свои интересы, простой штабист-советник. И чего он так боится? После невероятного по своей наглости и простоте бегства из Москвы, чего еще ему бояться?

Он хмыкнул и отворил дверь.

Сперва Кильчевский ничего не увидел, поскольку, окна были занавешены, а единственным источником света во всей комнате был небольшой настольный светильник. Комната была на удивление большой, но очень скудно обставленной. Внутри никого не было видно, он сделал пару шагов и в нерешительности остановился. Где хозяин? Может, ему стоит вернуться вниз. Только он повернулся к двери, за спиной прозвучал сильный жизнерадостный голос:

— А, Евгений Яковлевич, прибыли-таки!

Тот резко обернулся и увидел в паре метров перед собой человека, удивительно бледного и сухощавого. Он был по-щегольски одет по довоенной моде, кисти затянуты в перчатки, а мундштук изящно дополнял весь облик столичного денди. Человек с виду был чуть ли не вдвое моложе его самого, и сначала Кильчевский на секунду задумался, а не ошибся ли тот кабинетом.

— Простите…Феликс Дмитриевич? — нерешительно произнес Кильчевский.

— А что, не так меня представляли? — он улыбнулся. Да, честь имею. Присаживайтесь к столу, поговорим.

Кильчевский сел и начал принюхиваться. В комнате присутствовал еле заметный какой-то сладкий запах.

— Как доехали? — вежливо спросил Алексешенко, поставив перед гостем стакан чая.

— Знаете, мне кажется, в Крыму находится какой-то невидимый источник вежливости, — заметил Кильчевский. Все так интересуются моим удобством, что даже как-то неловко. Все хорошо, спасибо.

— Ладно, тогда сразу к делу. Мы за вами уже давно следим, уже не знаю сколько. Да, мы знаем, что вы были лицом, приближенным к первым лицам большевиков и вообще… В общем, мы знаем, во что вы вляпались и что вам грозит.

— Не уверен, что знаете.

— Знаем, не волнуйтесь. И про самый темный коридор Кремля, и про кровь, и про странные ритуалы. Это ведь только для простых людей Революция случилась внезапно вдруг. А мы с вами знаем, с чего все началось, да же?

Он молчал. Честно говоря, Кильчевский не стоял у самого истока событий и как там все случилось, знал по слухам из третьих рук, но примерно представлял себе.