Пепел Вавилона

Дружный согласный вопль из выведенного на максимум динамика. Она снова перешла на связь с «Росинантом».

– Хороший ответ. – Однако голос Холдена звучал натянуто. Снова тот свистящий звук. Искажение сигнала при проходе через кольцо. Сама Бобби ничего не почувствовала. Ни выпадения сознания, ни головокружения. А вот сигнал датчиков и связи кольцо умудрялось испоганить.

– Задание исполним, сэр, – пообещала она. – Возьмем контроль над пушками и затащим вас сюда.

– Алекс говорит, истребители прошли точку ноль. Теперь движутся в нашу сторону.

– Мы быстро, – успокоила Бобби.

– Знаю, – сказал Холден. – Извини. Доброй охоты.

– Спасибо, – ответила Бобби, и связь оборвалась, индикатор загорелся красным. Она снова перешла на наружные камеры, сдвинула поле обзора. Так изображение сделалось устойчивей, кувыркание лодки сказывалось только в трех рваных слепых пятнах, носившихся по нему, как летучие мыши в мультике. Судов-обманок осталось мало, но что-то еще летало. А они подошли уже так близко, что станция перекрывала обстрел всем рельсовым пушкам, кроме двух. Если те не сочтут их интереснее торпед и пустых суденышек, несущихся к Медине, все будет хорошо. Вот только…

Она ухватила и приблизила картинку. В основании ближайшей рельсовой, в дюжине метров от массивной, нацеленной в небо пушки, просматривалась низкая серая постройка. Круглая, как монета, и с пологими боками, так что, под каким бы углом ни врезался в нее обломок или газовый выброс, только вобьют крепче прежнего. Это строение она изучила изнутри и снаружи. Ждала страха, но его место заняла угрюмая решимость.

– Амос, – крикнула Бобби, пересылая ему копию изображения, – смотри!

Здоровяк глянул на свой ручной терминал.

– Ха. Да, это осложняет.

Бобби открыла общий канал.

– Новые сведения. Источник, сообщивший, что рельсовые не охраняются, похоже, был ненадежен. Я наблюдаю войсковой бункер конструкции ВФМР. Где есть один, могут быть и другие.

Ей ответил хор огорченных и встревоженных голосов. Бобби отключила все микрофоны, кроме своего.

– Не скулить. Мы предполагали такую возможность. Кто не желает участвовать, может тут и выйти. Остальным проверить герметичность и оружие, готовиться к бою сразу после посадки. Наше дело – захватить контроль над этими пушками.

Подключив микрофоны, она успела услышать разрозненные «есть, сэр» и один женский голос, обозвавший ее сукой. Будь у нее время внушить им понятие о дисциплине, Бобби бы такого не спустила, но что уж там. Условия высокой сложности, а эти люди – не десантники. Будет работать с тем, что досталось.

Бобби, следуя собственному совету, провела проверку вооружения. Встроенный в рукав пулемет Гатлинга показывал полный заряд, две тысячи бронебойных в сочетании с разрывными. Одноразовая ракетница была жестко закреплена на спине и подчинялась прицельному лазеру скафандра. Силовая броня – полный заряд. Бобби не сомневалась: она – самый опасный предмет на их десантном понтоне. Значит, ей и начинать.

Лодка сообщила, что они миновали зону обстрела рельсовых. Компьютер подключил маневровые, скорректировал курс, остановил кувыркание и зажег главный. Тормозная тяга втиснула Бобби в гель. Поле зрения сузилось, пришлось напомнить себе, что надо напрячь бедра и плечи, вгоняя кровь в мышцы и в мозг. Зона по-прежнему называлась медленной, но нынешний скоростной предел разве что не давал разбиться в лепешку при торможении.

Удар был мощным – лодка отскочила и ударилась еще раз. Не дав ей соскользнуть, Бобби сбросила фиксаторы и нажала кнопку полного сброса люка. Как бы ни обернулось, возвращаться тем же путем им уже не придется. Вид за бортом был сюрреалистическим, как сновидение. Голубизна прозрачнее земного неба, сплошная, мерцающая – от ее свечения за их кораблем и солдатами Бобби пролегли тени. Ноги до паха у всех тоже осветились, а лица и плечи остались в темноте.

Толстая полоса металлокерамики высотой почти в метр протянулась длинной стеной, исчезая за слишком близким горизонтом. К жуткому беззвездному небу поднималась рельсовая пушка, ее основание скрывалось за изгибом станции. Толчки выстрелов Бобби слышала, как помехи по рации, ощущала как перепады давления, как подступающую тошноту.

Бобби навидалась передач из медленной зоны. Они не подготовили ее к чисто животному возмущению от столь противоестественного зрелища. В самых искусственных архитектурных пространствах, какие ей приходилось видеть, – в соборе Эппинга на Марсе, в здании ООН на Земле – все же оставалось что-то от природы. Иное дело – эта станция и кольца за ней. Они были вроде кораблей, только невообразимо больших. От такого сочетания величины и искусственности волосы на загривке вставали дыбом.

Сейчас ей было не до того.

– Укрытия нет, – рявкнула Бобби. – Рассыпаться. Не дайте ублюдкам снять всех разом. Ну, пошли!