Пепельное небо

— Ну, — говорит Брэдвел, — добро пожаловать, чувствуйте себя как дома!

Он все еще всматривается в Партриджа, не зная, что перед ним самый настоящий Чистый — из плоти и крови. Капюшон и шарф мешают рассмотреть лицо Партриджа. Чистый крепко сжимает сумку, спрятанную под пальто, как научила его Прессия. Она начинает нервничать, вспоминая, как Брэдвел говорил, насколько сильно он ненавидит людей из Купола. Правильным ли было ее решение? Как поступит Брэдвел? Вдруг он увидит в Партридже врага? Что же тогда делать?

Брэдвел выдвигает для них два искореженных кресла.

— Садитесь, — предлагает он, и они садятся.

Брэдвел придвигает к себе ящик для обуви и усаживается на него. Прессия видит рябь птичьих крыльев под рубашкой на его спине. Ей становится жаль Брэдвела. Птицы превратились в часть его тела, как и голова куклы стала частью ее. Птицы вошли в его жизнь и будут жить, пока жив он. Интересно, если одна из них поранит крыло, почувствует ли боль Брэдвел? Однажды, когда Прессии было двенадцать, она попыталась отрезать голову куклы, решив избавиться от нее. Боль была сильной, но только поначалу. Когда бритва скользнула глубже и коснулась задней части шеи куклы, где та попала на запястье, было не так больно. Но кровь хлынула так резко, с такой силой, что Прессия перепугалась. Она прижала к порезу кусок ткани, но ткань тут же пропиталась кровью. Пришлось сказать деду. Он быстро сориентировался — пригодились навыки владельца похоронного бюро. Стежки были еле видны, остался только маленький шрамик.

Прессия сидит позади, и хотя носок скрывает голову куклы, для собственного спокойствия она опускает ниже рукав свитера. Возможно, Чистый, увидев ее уродство, воспринял бы это как признак слабости. А что подумал бы Брэдвел?

Девушка смотрит на Партриджа и понимает, что он тоже видит колыхание под рубашкой Брэдвела, но не произносит ни слова. Наверное, он в шоке. Все ему должно казаться чужим и странным. У нее ушли годы, чтобы ко всему этому привыкнуть — у него же было не более пары дней.

— Так ты мне скажешь наконец, кто это? — спрашивает Брэдвел.

— Это Партридж, — отвечает Прессия и обращается к Чистому: — Сними шарф и капюшон.

Тот медлит.

— Все в порядке. Брэдвел на нашей стороне.

Но так ли это на самом деле? Прессия сама сомневается. Сказав это, она надеется, что убедит в этом и самого Брэдвела. Партридж отбрасывает капюшон и разматывает шарф. Брэдвел видит его лицо, которое хотя и перепачкано грязью, но не имеет шрамов и отметин.

— Руки, — приказывает Брэдвел.

— У меня нет оружия, — отвечает Партридж, — только старинный нож.

— Я не об этом, — говорит Брэдвел. Лицо его спокойно, за исключением глаз. Они смотрят на Партриджа пронзающе, как будто Брэдвел целится в него из ружья. — Я просто хочу увидеть твои руки.

Партридж закатывает рукава, и Прессия видит еще более совершенную кожу. Есть в этом что-то тревожное. Прессия не знает почему, но она чувствует что-то вроде отвращения. Ревность это или ненависть? Презирает ли она Партриджа из-за его кожи? А ведь она действительно прекрасная, белая и чистая, как молоко.

Брэдвел кивает на ноги Партриджа. Чистый наклоняется и закатывает сначала одну штанину, а затем другую. Брэдвел вскакивает и скрещивает руки на груди. Он потирает ожог на шее и, взволнованный, начинает ходить кругами по хранилищу, уклоняясь от крюков с висящими на них гибридными существами. Затем он смотрит на Прессию:

— Ты привела ко мне Чистого?

Прессия кивает.

— Я знал, что у тебя другое мнение, но…

— Я думала, ты все понял про меня.

— Я так думал, но затем ты меня отчитала.

— Я тебя не отчитывала.

— Нет, отчитывала.

— Нет, я этого не делала! Я просто была не согласна с тем, как ты меня охарактеризовал. Я и сказала тебе. Ты каждый раз так думаешь, когда кто-то поправляет тебя? Что тебя отчитывают?

— Нет. Дело в том…

— А затем ты даришь им подарок со смыслом на день рождения, чтобы просто напомнить им, что именно ты о них думаешь?

— Я думал, тебе понравились вырезки. Я хотел сделать тебе приятное.

Она замолкает на секунду.

— Ой. Спасибо…

— Ты уже благодарила меня, но, полагаю, это было не столь искренне.

— Может быть, только немного не искрен…

— Эй, простите! — прерывает их Партридж.

— Ах, да, — вспоминает о нем Брэдвел, но затем снова поворачивается к Прессии: — Ты привела ко мне Чистого? Это твой ответный подарок со смыслом для меня?

— Я не знала, к кому еще пойти.

— Чистый? — снова произносит Брэдвел недоверчиво. — А знает ли он что-нибудь о том, что произошло? О Взрывах?

— Он умеет говорить сам, — заявляет Прессия.

Брэдвел пристально смотрит на Партриджа. Непонятно, боится ли он его или презирает.

— Ну? — наконец произносит Брэдвел.

— Я знаю, что рос как тепличное растение, — говорит Партридж, — но и я немного знаю правду.

— Какую правду? — спрашивает Брэдвел.

— Ну, я знаю, что вы не можете доверять всему, что слышите.

Он расстегивает пальто и вытаскивает кожаную сумку: