Пепельное небо

Партридж начинает сердиться. Он наклоняется вперед:

— Мне не нужны никакие…

Прессия прерывает его:

— Давай карту. Если ты доведешь нас до Ломбард-стрит, это будет здорово.

Брэдвел смотрит на Партриджа, давая тому шанс закончить фразу. Но Партридж признает, что Прессия права. Сейчас нужно принимать любую помощь, какую предлагают.

— Да, это было бы здорово, — соглашается Партридж, — мы больше ничего не попросим.

— Ладно, — вздыхает Брэдвел, — это не так просто, знаете ли. Если на улице не было никаких важных зданий, то она потеряна для нас. И если она была близко к центру города, она просто стала частью Бутовых полей. Я ничего не гарантирую.

Брэдвел приседает и открывает ящик. После нескольких минут осторожного перебирания бумаг он извлекает старую, рваную и мятую карту города.

— Ломбард-стрит, — бормочет он и раскладывает карту на полу. Прессия и Партридж опускаются на колени рядом с ним. Брэдвел пробегает пальцем по сетке с одной стороны, затем указывает на секцию 2Е.

— Ты ее видишь? — спрашивает Прессия, и внезапно ее охватывает надежда, что дом все еще стоит. Она надеется, что, несмотря на все что произошло, улица осталась такой же, какой была прежде: большие дома в аккуратный ряд с белыми каменными ступенями и симпатичными воротами, окна с занавесками, ведущие в красивые комнаты, велосипеды, припаркованные перед воротами, гуляющие собаки, люди с колясками. Она не знает, зачем позволяет себе эту надежду. Может быть, все дело в Чистом с его заразительным оптимизмом.

Палец Брэдвела останавливается на пересечении линий.

— Слушай, тебе всегда так везет? — спрашивает он Партриджа.

— Что? Где это?

— Я знаю точно, где находится Ломбард-стрит.

Он встает и выходит из хранилища в более просторную комнату, затем опускается на колени рядом с разрушенной стеной и вынимает несколько кирпичей, открывая отверстие, заполненное оружием, крюками и ножами. Брэдвел вытаскивает несколько из них и приносит обратно в холодильную камеру. Каждый получает по ножу. Прессии приходится по душе приятная тяжесть ножа, если не думать о том, для чего его использовали здесь, в мясной лавке, мясники и для чего — Брэдвел.

— На всякий случай, — поясняет он, и нож опускается в петли на внутренней стороне его куртки. Затем он берет пистолет. — Я нашел кучу оглушающего оружия. Сначала я думал, что это что-то вроде велосипедного насоса. Вместо пуль у них картридж, который обеспечивает мощный удар в голову коровы или свиньи. Хорош для рукопашного боя или когда вас атаковали группи.

— Я могу посмотреть? — спрашивает Партридж.

Брэдвел протягивает ему пистолет, и Партридж аккуратно берет его, словно маленькую хрупкую зверушку.

— Впервые я опробовал его на группи, — рассказывает Брэдвел. — Я вытащил пистолет из-за пояса и нашел затылок в этом плотном клубке тел. Я нажал на курок, и голова обмякла. Группи, должно быть, почувствовали внезапный шок смерти во всех своих общих клетках. Они крутились и извивались, будто пытались избавиться от мертвого тела. Его голова висела и хлопала. Я убежал.

— Я не знаю, смогу ли сделать такое, — говорит Прессия, глядя на нож в руке.

— В случае борьбы не на жизнь, а насмерть, — замечает Партридж, — я думаю, сможешь.

— Может быть, я не знаю, как разделывать коровью тушу, — говорит Брэдвел, — зато я знаю это оружие не хуже любого мясника — оно помогает мне выжить.

Прессия затыкает нож за веревочный пояс. Ей больше нравится резать ножом проволоку и делать маленькие заводные игрушки, чем убивать кого-то.

— Куда мы направляемся?

— В церковь, — отвечает Брэдвел. — Некоторые из них еще целы, а там всегда есть склеп. — Он останавливается, бросает взгляд на одну из стен, как будто смотрит сквозь нее. — Я иногда хожу туда.

— Молиться? — спрашивает Прессия. — Ты веришь в Бога?

— Нет, — отвечает он, — просто там безопасно. Толстые, звуконепроницаемые стены.

Прессия не знает, что она думает о Боге. Все, что она знает, это что почти все люди отказались от религии и веры, хотя оставались и те, кто до сих пор молился по-своему, и те, кто путал Купол с Царствием Небесным.

— Я слышала о людях, которые встречаются, жгут свечи и пишут что-то. Они встречаются там?

— Я думаю, да, — отвечает Брэдвел, складывая карту. — Там есть следы — воск, небольшие жертвы.

— Я никогда не думала, что обрету надежду получить что-то, помолясь об этом, — замечает Прессия.

Брэдвел хватает пальто, висящее на железных рельсах над головой.

— Возможно, это и есть то, о чем они молятся. Надежда.

ЭЛЬ КАПИТАН ПУШКИ