Пепельные цветы

Она сокрушённо покачала головой.

– Он же ни в чём не виноват, – сказала. – Не он это всё придумал.

– Он п-придумал тех, кто это всё п-пэ-э-ридумал.

– Мало грешен? Зачем ещё грешишь? Он людей по образу своему и подобию сотворил.

Она подошла, встала напротив, сложив руки на животе, глядя на него грустно и жалостливо.

– Значит, он т-тэ-э-такая же сволочь, к-как и я? – усмехнулся Деллахи.

– Тьфу на тебя, греховодник! – рассердилась Джайя. – Бог людей не убивал, как ты.

– К-конечно, не как я, – кивнул он. – Я из винтовки, п-по одному. А он – с-сэ-э-сразу тысячами. Ч-чего ме-ме-е-лочиться, д-дескать. Или он т-тоже на в-вэ-э-войне? А с кем воюет всем-милостивый?

– Скверна на тебе, – покачала она головой. – Не можешь ты никак успокоиться сердцем. Простить не можешь… А ты прости! Прости.

Деллахи махнул рукой.

– П-пэ-э-плевать. Забыл д-давно.

– Нет, – качнула она головой.

– Да. Мне за… за-а неё обидно. Она же ни в чем н-не виновата… А т-ты? Ты в чём г-гэ-э-грешна? Т-тебя он за что?

– Я тебе исповедоваться не собираюсь, – поджала губы цыганка. – Грехов у меня не меньше, чем у других, а может, и побольше будет. Но людей я не убивала – это точно.

– И я, – озвучил он давно придуманное для него кем-то оправдание. – Я врагов у-убивал.

– Мой Джанко врагом не был. Ни тебе, ни другому кому, – глухо произнесла цыганка.

– Т-тэ-э-так вышло. Ошибка. Прости.

– Не прощу. Я бы тебе отомстила, но бог тебя наказал уже.

– Д-да уж, это за ним н-не засохнет. П-под мину п-пэ-э-подвёл. Т-там т-тэ-э-только я один и остался от вэ-э-всего взвода.

– Подумай, зачем он тебе жизнь оставил.

– Ж-жизнь? – он постучал костяшками пальцев по протезу. – Это ж-жизнь? Или, – повёл руками вокруг, на окно, за которым чернело небо, – в-вот это жизнь?

– И это – тоже, – кивнула цыганка.

– Он слабак. П-пэ-э-росто не смог д-до-обить.

– Просто он любит тебя, – возразила Джайя. – Не смотря ни на что – любит. Даёт тебе исправить сделанные ошибки.

– Н-надо же, – усмехнулся Деллахи. – Т-такой душка!.. Л-лэ-э-ладно, к чёрту бога.

– У неё сын будет. Я сегодня на неё гадала.

– Сын… – улыбнулся Деллахи. И тут же улыбка исчезла с его губ. – Н-не будет. Ничего уже не б-бэ-э-будет. П-пять дэ-э-дней осталось.

Из-за двери появилась Гленда. Осторожно оглядела гостиную. Увидев, что здесь только Джайя и он, вошла.

– Джайечка, – обратилась она к цыганке. – Тебя там Меган зовёт. Она у себя.

Цыганка спохватилась, кивнула и, бросив многозначительный взгляд на Деллахи, ушла.

Девушка застыла у двери в неловкой позе, сложив руки за спиной. Он смотрел на неё, незаметно улыбаясь.

Деллахи всегда хотел дочь. Дочери у него никогда не будет. У него вообще никогда больше никого не будет. Как хорошо, что это "никогда" продлится совсем недолго – несколько дней.

– Спасибо вам, мистер Деллахи, – смущённо выдохнула Гленда.

– З-за что?

– За вистл. Это так мило с вашей стороны!

Он улыбнулся.

– Я д-даже не знаю, у-умеешь ли ты играть… Но м-маленькому б-бэ-э-будет п-полезно. Хотя бы п-пэ-э-росто звуки.

– В школе я играла немного на флейте. Даже в школьном оркестре один раз сыграла, подменяла Джудит, она тогда болела, у неё была… Ой, впрочем, это неважно.

– Это н-настоящий старинный п-пэ-э-пенни-вистл. Мне его п-подарил один ирландец. Он… Его… М-маленькому п-пэ-э-понравится.

Гленда легко и неслышно приблизилась к дивану, села рядом.

– Спасибо, – едва коснулась его рукава, – вы очень добры, мистер Деллахи.

– М-моей дочери м-мэ-э-могло быть как т-тебе сейчас.

– Она… Она..?

– Нет-нет, – мотнул он головой. – Её п-просто никогда не было. Я же с-сэ-э-солдат. Всю жизнь. П-пэ-э-профессиональный.

– Вы были бы прекрасным отцом, – улыбнулась она. И, спохватившись: – Да будете ещё! У вас всё впереди.

– Д-да, – кивнул он, пряча глаза. – Да.

– Эта дурацкая война кончится (ведь кончится же?), – с воодушевлением продолжала девушка, – и снова наступит мирная жизнь. Вы женитесь. Думаю, женщины просто с ума сходили по вам… – засмеялась лукаво. – Ведь сходили, признайтесь?

– Э-э… Я знал м-мало женщин.

– Хм… Не скромничайте, мистер Деллахи!

– Я солдат.

– Вот-вот, – кивнула она. – Статный мужчина в форме – это так… так романтично! И мужественно.

– Д-да?.. Многие н-находят это с-сэ-э-страшным.

– Ну уж нет, – подумав, ответила она. – Вот китайцы или русские в военной форме – это действительно ужас.

– К-китайцы м-мэ-э-маленькие и совсем н-не страшные, – улыбнулся он.

– И мы их обязательно победим. Ведь правда?

– К-кэ-э-конечно.

– Вы будете крёстным моего малыша?

– П-почту за честь. К-как ты его н-назовёшь?

– Остин.

– Х-хорошее имя.

– Я постараюсь, чтобы он и человеком был хорошим. Это самое главное, я думаю.

– П-пэ-э-постарайся, дочка, – он улыбнулся, коснулся её волос жёсткой, почему-то задрожавшей рукой, погладил.

– Лишь бы ему никогда не пришлось воевать. Ни с кем, – продолжала Гленда.

– П-прости.

– За что же? – она удивлённо подняла брови.

– Прости и всё. Ты м-молодец. Ты м-мэ-э-мужественная девушка. Д-дурацкое слово по отношению к д-дэ-э-девушке – "мужественная". Но т-ты именно такая.

– Спасибо.