Пепельные цветы

— Вот и славно! — обрадовался Липси. — Вдвоём нам будет гораздо проще извернуться. Много у нас денег?

— У вас — не знаю, — усмехнулся хромой.

— То есть? — опешил Липси. — Вы что же, решили прибрать себе всё?

— Д-да, — просто ответил хромой. — В-вэ-э-вам ничего н-не обломится.

— Но позвольте!..

— Н-на всякий случай… — перебил Деллахи. — В кармане у м-ме-е-меня пистолет.

Липси оторопел.

А ведь такой поворот событий надо было предвидеть! Он с самого начала знал, что этот рыжий совсем не прост. И тусклые намёки Маклахена Липси тоже не пропустил мимо ушей, он их запомнил.

И что теперь делать? Этот хромой наверняка ограбит его, и хорошо ещё, если не убьёт.

Ему очень живо представилось, как он плывёт по морю, подобно той корове — почерневший, раздувшийся, мёртвый, с изъеденным кислотой багрово-чёрным лицом.

Ну уж нет, на это он не согласен!

— Н-не бойтесь, Л-лэ-э… Л-лэ-э…

— Липси.

Этот мерзавец специально каждый раз спотыкается на его фамилии, Липси давно это понял. Форма издевательства, своеобразная месть.

— Липси, — кивнул Деллахи. — Не б-бойтесь, я не п-пэ-э-причиню вам никакого вреда, е-если вы будете в-вэ-э-вести себя разумно.

— Разумно? Что значит «разумно»?

— Т-то и значит. Мне п-пэ-э-плевать, собираетесь вы вернуться, или н-нет. Но если вы х-хэ-э-хотите дожить до б-берега, с-сидите на месте спокойно и н-не де-е-делайте глупостей.

Откуда-то потянуло гарью. Дышать и до этого было тяжело, почти невозможно из-за тяжёлого и плотного воздуха с кисло-жгучим вкусом. А теперь, когда поднявшийся ветерок принёс смрад то ли горелой резины, то ли пластика, Липси едва не задохнулся, а глаза его заслезились. Кружилась голова. Так кружилась, что он вцепился в борта лодки, боясь потерять сознание и вывалиться.

— Шторма не будет, как думаете? — спросил он, кое-как откашлявшись, едва ворочая языком. — Ветер поднялся.

— Ч-чёрт знает, — бросил Деллахи, даже не взглянув на небо.

— А когда мы будем на материке?

— Чёрт зэ-э-знает, — повторил Деллахи.

Говорить было больше не о чем. Липси знобило. Он получше завернулся в брезент, ссутулился, чтобы было не так холодно. Взгляд его упал на весло, лежащее вдоль борта. Оно было чёрное от воды, на нём медленно высыхали жёлто-серые разводы от осевшей на дереве пены.

Этим веслом вполне можно разнести кому-нибудь голову. Или сломать шею. Например, этому бандиту, что сидит у руля, щурясь в туман и то и дело поглядывая на компас.

Тут, правда, есть два «но». Во-первых, Липси совершенно не уверен, что сумеет улучить момент и в последний момент не струсит или не промахнётся. А во-вторых, даже если всё получится, и Деллахи окажется за бортом, то как Липси доберётся до большой земли? У него нет компаса и он совершенно не умеет управляться с лодочным мотором. А на вёслах он будет добираться бог весть сколько и неизвестно, доберётся ли когда-нибудь, или море задушит его.

— Можно хотя бы плыть побыстрей? — спросил он. — Дышать нечем. И очень холодно.

Деллахи бросил на него равнодушный взгляд, покачал головой:

— Н-нельзя. Если на п-пути попадётся что-нибудь н-нэ-э-наподобие бревна… Вы ведь не х-хотите к-ку-у-купаться, а, Липси?

Бандит рассмеялся. Потом достал из кармана сигару. Сигара оказалась поломанной. Деллахи долго смотрел на неё с сожалением.

— П-пэ-э-последняя, — произнёс он, глянув на Липси.

Аккуратно отделил поломавшуюся часть, положил её в карман. Щёлкнул зажигалкой, раскуривая остаток.

Над вонючим смертоносным морем поплыл сладкий аромат «Упманна».

30. День двадцать четвёртый. Беатрис

Самые красивые цветы — в букете, который тебе подарил любимый. Даже если они раскисли и развалились на почернелые мёртвые волокна почти тут же, в твоих руках…

Это было ужасно.

Ллойд ворвался в комнату с букетом этих цветов. Там были ромашки и белоголовник, кипрей и клевер, и ещё какие-то, названия которым Беатрис не знала. Да и определить их было невозможно. Потому что все они были одинакового пепельного цвета, остекленелые, ломкие, замёрзшие, мёртвые. Пепельные цветы. Цветы пепла. Цветы из пепла.

— Беатрис! — позвал он, протягивая ей букет. — Любимая моя, тебе не кажется неправильным, что твой мужчина ещё ни разу не дарил тебе цветов? Да, возможно Ллойд не романтик, быть может, Ллойд немного суров и циничен, но ведь он любит тебя! Я так тебя люблю, Беатрис!

Забыв обо всём, она с восторгом приняла эти цветы из чёрных от сажи рук любимого. И её ладони тут же стали черны. А через пару минут…

А через пару минут оттаявший букет превратился в месиво, в пучок свисающих из её руки грязных и зловонных нитей. Беатрис зашла в туалет, с отвращением бросила их в унитаз.

— О, господи! — выдохнула она, не в силах сдержать слёз.

— Прости… — только и смог произнести любимый. — Я не знал… Я не думал, что…

— Да ну что ты! — она хотела погладить его по щеке, но только охнула и бросилась с отвращением оттирать ладони о полотенце.

И тут только вспомнила.

— Милый… милый, Гленда умерла, — сообщила она.

— Умерла? — Ллойд опасливо заглянул в маленькую спальню, где на кровати вытянулась мёртвая девушка. — С чего это вдруг?