Пепельный рассвет

Допрос оказался весьма коротким, хотя и продуктивным. Стоило очнувшемуся бойцу услышать тихий, но рокочущий, пробирающий холодом до костей голос, повествующий о том, какие блюда можно приготовить из его сердца и пропитой циррозной печени, да при виде моих горящих глаз и очень широкой белозубой улыбки… в общем, сопротивлялся он недолго и спустя несколько минут такого вот психологического давления запел, аки соловей. Ну а чего еще ждать от бывшего дорожного трясуна, работающего исключительно за прибыток? Зачем он будет хранить секреты нанимателя до самой смерти? Будет, конечно… те, что наниматель предусмотрительно прикрыл блокадой разума. Но режим смены стражи на базе, как и местонахождение постов в их число не входили. А вот имя нанимателя, вопрос о котором я задал для проверки, оказалось скрыто. Охранник, может, и рад был бы сдать хозяина… он разевал рот, мычал, но ответить так и не смог… впрочем, как оказалось, теперь это стандартная его реакция на любой раздражитель. Если я правильно понял, блокада просто выжгла бандиту мозги. Вот такое кардинальное решение вопроса защиты тайн и секретов.

Зато стало понятным, почему блокада настолько куцая и не скрывает весь пласт информации о работорговцах. Стоит прикрыть ей, например, тот же режим смены охранных постов на базе, и начальник караула сдохнет тут же, как только попытается развести бойцов по этим постам. По крайней мере, я пришел к такому выводу, исходя из результатов допроса в общей сложности двух людей Риберта Синего.

Удар ножа в сердце завершил нашу беседу с бывшим татем. Потратив несколько минут на то, чтобы обыскать тело, и избавив его от ценностей, запихнуть в какую-то трещину, я развернулся и припустил обратно к лагерю работорговцев. Мне еще двух охранников снять надо…

Отыскать проход, ведущий к запасному выходу с базы, труда не составило, правда, по пути я наткнулся на еще один штрек, от которого так и веяло Тьмой. Но туда я заходить не рискнул, да и судя по оговоркам допрошенного бойца, ни он, ни его коллеги в так называемый «хозяйский зал» никогда не совались. А значит, сейчас там пусто.

Первого из охранявших запасный выход бойцов убрать оказалось не сложнее, чем отыскать этот самый выход. А нечего нарушать устав и справлять нужду на посту… ну, почти на посту. Отхожее место работорговцы организовали в нескольких десятках метров от основного зала, и представляло оно собой узкую расщелину, уходящую далеко вниз, что называется, до конца географии. Вот над этой расщелиной, сидящим в позе гордого орла, я и поймал нарушителя уставов. Очередной удар ножом из тени, на этот раз в горло, легкий толчок, и хрипящее тело летит вниз, в смрадную темноту разлома.

А вот с последним защитником базы пришлось немного позвенеть клинками. Боец выскочил из-за поворота как раз в тот момент, когда я решил метнуться из одной тени в другую и оказался на свету алхимической лампы… единственной, чтоб ее, лампы на ближайшие три десятка метров! Но освещающей штрек так, что ни одного «мостика» от тени к тени рядом с ней не найти.

Надо отдать должное противнику, он не стал терять время на идиотские вопросы, вроде: «кто ты такой», «что здесь делаешь» и тому подобные. Он мгновенно извлек из ножен тяжелый тесак и рванул на меня. Я даже испугаться не успел. А ведь было отчего! Это Дим потратил годы на то, чтобы научиться непростому искусству фехтования, если рубку на фальшионах и прочих палашах, вообще, можно так назвать. У меня же всей практики лишь год с небольшим, и то в боях с тенью! А про рейдерский посох и говорить нечего. Собственно, потому он с ходу и полетел в рожу бандита, притормозив его на секунду. И этого было достаточно, чтобы я успел взяться за фальшион.

Как бы то ни было, первые две атаки противника я парировал довольно легко, от третьего, размашистого удара ушел, ввинтившись между бойцом и стеной пещерного штрека, и упал в низком выпаде, от души полоснув его фальшионом по бедру. Противник отпрянул, неловко отмахнувшись своим тесаком, и матерно что-то прошипел, оперевшись на распаханную мною ногу. Оружие в его руках замелькало сплошной стеной стали, не давая приблизиться. Опытный, мерзавец!

Выиграв таким образом несколько секунд, боец явно взял себя в руки, резко дернул одну из завязок на штанах, затягивая ее до предела, чтобы притормозить кровотечение и, сменив стойку, неожиданно махнул мне рукой. Мол, давай, атакуй. В ответ я пожал плечами, и направленный моей рукой, уже не раз хлебнувший сегодня крови, нож влетел точно в левый глаз противника. И ведь мерзавец почти отбил его! Боюсь, если бы не моя изрядно выросшая сила, этот финт мог и не удаться.