Пьер и Мария Кюри

Более правильный образ жизни позволяет Мари заняться будущим Ирэн и Евы, двух крепких девушек, таких же крепких, как она сама. Старшая, студентка двадцати одного года, спокойная, удивительно уравновешенная, ни на минуту не сомневается в своем призвании. Она намерена быть физиком, она намерена, и это уже точно, изучать радий. Удивительно просто и естественно Ирэн Кюри вступает на путь, по которому следовали Пьер и Мари Кюри. Она не задается вопросом, займет ли она в науке такое же большое место, какое заняла ее мать, и не чувствует тяготеющего над ней слишком громкого имени. Ее искренняя любовь к науке, ее дарование внушают ей только одно честолюбивое желание: работать всю жизнь в лаборатории, которая строилась на ее глазах и где с 1918 года она значится как «прикомандированная лаборантка».

Благодаря удачному примеру Ирэн у Мари создается уверенность, что молодым существам просто найти дорогу в лабиринте жизни. Ее озадачивают какое-то томление и резкие перемены настроения у Евы. Благородное, но чрезмерное уважение к воле детей, переоценка их благоразумия не позволяют ей самой воздействовать на подростка. Она хотела бы, чтобы Ева стала врачом и изучила применение радия в лечебных целях. Однако Мари не навязывает ей этот путь. С неослабным сочувствием поддерживает она любой из капризно-изменчивых проектов дочери. Радуется ее занятиям музыкой, предоставляя ей выбор преподавателей и метода занятий… Она перегружает свободой существо, разъедаемое сомнениями и нуждавшееся в подчинении строгим предписаниям. Как было заметить свою ошибку этой женщине, которую все время направлял безошибочный инстинкт таланта и, наконец, довел до ее предназначения, несмотря на все препятствия?

* * *

Летом Мари приезжает к дочерям в Бретань. В Ларкуэсте, восхитительном краю, не наводненном пошлой толпой, три подруги проводят отпуск.

Население этой деревушки, расположенной на берегу Ла-Манша, возле Пэмпола, состоит исключительно из моряков, земледельцев и… профессоров Сорбонны. Открытие Ларкуэсты в 1895 году историком Шарлем Сеньобосом и биологом Луи Лапиком получило в университетских кругах значение открытия Америки Христофором Колумбом. Мадам Кюри, явившаяся с опозданием в колонию ученых, которую один остроумный журналист окрестил: «Форт Наука», сперва ютилась у местного жителя, затем сняла дачу, а потом ее купила. На возвышенном песчаном побережье, над безмятежным морем, усеянным бесчисленными большими и маленькими островами, которые не дают морским валам набегать прямо на берег, Мари выбрала место, наиболее безлюдное, наиболее защищенное от ветров. Она любит такие дома-маяки. Все летние дачи, какие она нанимала, да и те, какие она впоследствии строила сама, похожи друг на друга: на большом участке — жалкий дом. Неудобно расположенные комнаты, почти ободранные, бедно обставленные, а вид из дома — превосходный.

Редкие прохожие, которых Мари встречает по утрам, — сгорбленные старухи, медлительные крестьяне, улыбающиеся дети — все звучно приветствуют ее: «Добрый день, мадам Кю-ю-юри!» — по-бретонски растягивая гласный звук. Мари не избегает этих встреч и с улыбкой отвечает в тон: «Добрый день, мадам Ле Гофф… Добрый день, месье Кэнтэн»— или просто: «Добрый день», — если, к стыду своему, не узнает приветствующего. Деревенские жители вполне сознательно обращаются к ней с простыми, спокойными приветствиями, как равные к равной, без назойливости или любопытства, а выражающими только дружбу. Не радий, не тот факт, «что о ней пишут в газетах», снискали ей такое уважение. Ее сочли достойной женщиной лишь после двух или трех летних сезонов, когда бретонки, прячущие волосы под белыми остроконечными чепцами, признали в ней свою, крестьянку.

Дом мадам Кюри ничем не отличается от десятка других. Центром же колонии, великосветским дворцом в Ларкуэсте считается низкая хижина, доверху увитая диким виноградом, пассифлорой, вьющейся фуксией. Хижина эта зовется по-бретонски «Taschen Vigan» — «маленький виноградник». При нем по склону разбит садик, где цветы, посаженные без затей, растут длинными полосами яркой окраски. Дверь домика всегда растворена настежь, кроме дней, когда дует восточный ветер. Здесь живет юный чародей семидесяти лет — Шарль Сеньобос, профессор истории в Сорбонне. Это очень маленький, очень подвижной старичок, чуть горбатый, одетый в неизменный костюм из белой фланели в черную полоску, заплатанный и пожелтелый. Местные жители зовут его «месье Сеньо», а друзья «Капитан». Словами не выразить того восторженного поклонения, каким он окружен, а тем более не объяснить, какими чертами своего характера он заслужил всеобщее обожание и нежность.