ПЬЕР

Пьер сделал паузу от недоумения и предчувствия. Действительно ли было возможно, что Глен абсолютно и преднамеренно пренебрёг его письмом? Невозможно. Совсем не возможно. Но оно могло не попасть ему в руки; почта иногда задерживалась. Тогда опять же, без всяких вопросов, дом должен был быть для них подготовлен, в конце концов, даже при отсутствии каких-либо внешних признаков. Но это было невероятно. Во всяком случае, кучер лишь возразил, что его четыре лошади и громыхающий экипаж не смогут развернуться на этой улице, и, если он должен вернуться и таким способом восстановить свой путь, то это можно сделать, только двигаясь дальше и огибая квартал. И после такого процесса, с его стороны последовавшего за подтвержденным сочувствием относительно дома, кучер, казалось бы, оправдался в минимальных проявлениях своей невоспитанности. А поскольку Пьер полностью возненавидел злодея, то, чтобы не рисковать, он внезапно сориентировался в создавшемся положении.

«Я очень обязан вам, моей добрый друг», – сказал он офицеру, – «за вашу своевременную помощь. Если быть откровенным, то вы только что действительно посоветовали мне немного подумать насчет места, где я предложил остановиться. Нет ли какого-либо отеля в этом районе, где я мог бы оставить этих леди, пока я ищу своего друга?»

Будучи привыкшим ко всем способам обмана и задавшись запросом, который неизбежно создает подозрение на основе простых явлений, – пусть и показное, но честное, – добросердечный офицер уже смотрел на Пьера в свете сомнения, неприязненно изучая его, и, отбросив обращение «Сэр», с ощутимо изменившимся тоном своего голоса ответил: «В этом районе нет отелей, и ещё он далёк от оживленных улиц»

«Поехали! Поехали!» – вскричал кучер, уже снова осмелев – «пусть вы и офицер, но я-то для всех – гражданин. У вас сейчас нет больше права не допускать меня в мою кровать. Он не знает, куда идти, поскольку нет такого места, куда не пойдешь; поэтому я просто свалю его здесь, и вы меня не остановите»

«Не стоит сейчас дерзить», – сказал офицер, но уже не так серьезно, как прежде.

«Однако я воспользуюсь своими правами, так и знайте! Отпустите мою руку, чёрт побери, выйдите из салона; сейчас это моё законное право. Я говорю, сэр, идите бродяжничать, вот ваш багаж», – и, сказав это, он протянул ему с вершины помоста лёгкий узел.

«Сейчас же попридержи язык», – заявил офицер – «и не устраивай столь великую спешку», – затем обращаясь к Пьеру, который теперь повторно отошел от кучера – «ну, так не может продолжаться; что вы намерены делать?»

«Во всяком случае, не ехать дальше с этим человеком», – сказал Пьер. – «Я пока остановлюсь прямо здесь»

«Он! он!» – рассмеялся кучер, – «он! он! Лабиринт теперь услужлив – мы уже подтянулись, мы… остановились прямо перед домом с часами – он! он! – это забавно!»

«Тогда долой багаж, кучер», – сказал полицейский – " передай сюда маленький чемодан и там, позади, подержи привязь»

Во время всей этой сцены Делли оставалась совершенно тихой из-за дрожи и обычной тревоги, в то время как Изабель изредка кричала Пьеру, безуспешно умоляя о каком-то объяснении. Но хотя полное незнание городской жизни заставило обеих компаньонок Пьера относиться к настоящей сцене со слишком большим трепетом, всё же теперь, когда во мраке ночи и в самом центре странного города Пьер вывел их из экипажа на пустую улицу, и они увидели свой багаж сложенным около белого дома с часами, – то вследствие этого же самого своеобразного неведения их взгляд на него полностью поменялся. Ведь они едва ли бы могли предположить, при каких действительно неблагоприятных и неудачных обстоятельствах они впервые соприкоснуться с лицом города.

Как только кучер, громыхая, уехал прочь и скрылся в необъятной тьме, Пьер заговорил с офицером.

«Это – довольно странный случай, я признаюсь, мой друг, но странные случаи ещё будут иногда происходить»

«В лучших из семей», – добавил другой немного иронично.

Теперь я не должен ссориться с этим человеком, подумал Пьер про себя, уязвленный тоном офицера. Затем сказал: «Кто-нибудь уже есть в вашем участке?»

«Пока ещё никого – не достаточно поздно».

«Тогда не будете ли вы так добры предложить там приют этим леди, пока я не поспешу предоставить им лучшее жилище? Отведите нас, если соизволите»

Человек, казалось, мгновенье колебался, но, наконец, согласился, и скоро они прошли под белым фонарем и вошли в большую, простую и по большей части отталкивающего вида комнату с разломанными деревянными скамьями и койками, расставленными по сторонам, и перилами перед столом в одном из углов. Нынешний хранитель места спокойно читал газету под центральным длинным двойным газовым фонарем «летучая мышь», а три свободных от дежурства офицера, сидящих на скамье, клевали носами.

«Не самое свободное помещение», – спокойно сказал офицер, – «не всегда прекрасная компании, но мы пытаемся вести себя пристойно. Присаживайтесь, леди», – и вежливо пододвинул к ним маленькую скамейку.