ПЬЕР

Пьер последовал за ним в почти пустынную, слабо освещённую комнату со стойкой в ней. Зайдя за стойку, человек развернул перед ним большую, похожую на бухгалтерскую, книгу, плотно исписанную именами, как справочник, и предложил ему подготовленное перо, опущенное в чернила.

Понимая обычный намёк, хотя в тайне чем-то раздражённый манерой человека, Пьер придвинул книгу к себе и написал твердой рукой в нижней части вышеупомянутой колонки – «Г-н и г-жа Пьер Глендиннинг и мисс Алвер».

Человек вопросительно поглядел на запись и затем сказал: «Другая колонка, сэр – откуда вы»

«Верно», – сказал Пьер и написал «Оседланные Луга»

Очень задумчивого вида человек вновь исследовал страницу и затем медленно погладил свой выбритый подбородок всеми пальцами руки, словно двумя остриями вилки, сделанными из его большого пальца и четырёх других, сказав мягко и шепотом: «Где-то в этой стране, сэр?»

«Да, в стране», – уклончиво сказал Пьер, сдерживая свою ярость. – «Но теперь покажите мне две комнаты, будьте любезны; одну для меня и для жены, Я желаю, чтоб был проход в другую, третью; не берите в голову такую малость, но у меня должна быть гардеробная»

«Гардеробная», – повторил человек иронически созерцательным тоном – «Гардеробная, – гм! – Вы возьмете ваш багаж в гардеробную, так, я полагаю. – О, я забыл – ваш багаж пока не прибыл – ах, да, да, да – багаж прибывает завтра. – О, да, да, – конечно – завтра – конечно. Между прочим, сэр; мне не нравится казаться совсем невежливым, и я уверен, что вы не будете считать меня таким; но…»

«Хорошо», – сказал Пьер, собрав всю свою выдержку из-за появившейся дерзости.

«Когда весьма необычные господа появляются в этом доме без багажа, мы считаем своей обязанностью попросить их оплатить свои счета заранее, сэр; это всё, сэр»

«Я останусь здесь сегодня вечером и, во всяком случае, весь завтрашний день», – прибавил Пьер, благодарный за то, что это действительно всё, – «сколько всего?» – и достал свой кошелёк.

Взгляд человека напряженно устремился на кошелёк, затем он перевёл его на лицо того, кто его держал, после чего наступил момент нерешительности, потом взгляд прояснился, и он сказал с внезапной учтивостью – «Неважно сэр, неважно, сэр; хотя жулики иногда бывают благородными, настоящий джентльмен никогда не выезжает без своих документов. Их документы – их друзья; и их единственные друзья – их доллары; у вас полный кошелёк друзей. – У нас есть номера, сэр, которые точно подойдут вам, так я полагаю. Приведите ваших леди, и я покажу вам их немедленно». Сказав это и уронив свою щётку, весьма задумчивого вида человек зажёг одну лампу и, взяв две незажженных другой рукой, последовал через покрытый свинцовым сумраком зал; Пьер последовал за ним вместе с Изабель и Делли.

Книга XVII Молодая Америка в литературе

I

Среди различных противоречивых способов написания истории, могут оказаться два таких великих практически различных и великих, под которыми все остальные должны выстраиваться по рангу. Согласно одному способу, все одновременно происходящие обстоятельства, факты и события должны быть записаны одновременно; согласно другому, они должны быть учтены настолько, насколько это диктуется основным ходом рассказа из-за вопросов, которые могут быть весьма неуместны сами по себе. Я не выбрал ни один из них; я пренебрегаю каждым; оба чувствуют себя достаточно хорошо в своем деле; я пишу так, как мне нравится.

В более ранних главах этой книги где-то мимоходом сообщалось, что Пьер был не только читателем поэтов и других состоявшихся писателей, но, аналогично – в чём и состояло главное отличие одного от другого – совершенно аллегорически понимал их, глубоко и эмоционально им сочувствуя; другими словами, сам Пьер обладал поэтическим даром, самом по себе абсолютным, пусть, не тайно и изменчиво, но одержимым каждой йотой воображаемого богатства, которым он так восхищался, когда, собрав безбрежное усердие и все мучительно неутолённые образы, преобразовывал их в написанную страницу. Не то, чтобы к его пока ещё молодой и к незрелой душе обращались Прекрасные Немые и через просторные залы Тихой Правды препровождали в наполненный, тайный, вечно неприкосновенный Синендрион, где Поэтические Волхвы на великолепной тарабарщине обсуждают Альфу и Омегу Вселенной. Но среди красивых грёз второй и третьей ступени поэтов он расположился вполне свободно и осознанно.