Перебеги меня. Современная проза

Не некоторое можно смотреть бесконечно долго. Это изменчивое. Огонь, вода, беспокойный лес. Но самое волнующее и приятное – это ловить взгляд. Перед своим ответным движением, Виктор подумал еще об одной странности – о том, откуда берется интерес и почему он возникает вдруг снова и снова: «И ведь ничего не удивляет, все у всех одинаковое и устроено так же. Кроме одного – нет лица женщины красивее, как в момент наивысшего ее наслаждения. Может быть, именно его я так жду?» Мгновение мысль занимала его, но потом он не выдержал этой глядящей ему внутрь красоты и сам потянутся к ней.

Когда она уже курила, он снова ухватил мысль и гонял её туда и сюда, поражаясь её простоте и абсурдности: «Все одинаково, практически всё! Что удивит? Толщина талии? Да, стройную миниатюрную женщину иметь приятнее – она легче и держать её за талию как-то удобнее, что ли… а если иметь в виду лоно, то, к чему так безусловно толкает рефлекс… Да, опустим все эти прелюдии и зрительный фарс, скажите мне, в чём? В чём я должен найти разницу?»

– Лера… – Виктор отвлекся от созерцания ровных Лериных ног, картинно перекинутых с кровати на кресло, посмотрел ей в лицо, когда она обернулась.

– Что, Вить? – она отставила в сторону руку с сигаретой и потянулась, чтобы то ли его поцеловать, то ли просто потереться щекой об его щёку.

– Удиви меня, а? – он смотрел на нее серьезно и выжидающе, – Я никак не разберусь. Что в тебе такого вот прямо уникального, не как в других женщинах? Не обижайся только, ладно? Я его будто бы вначале чувствую, а потом, вот сейчас вот прямо – пытаюсь, но потерял…

– Дурак – засмеялась она, – и вдруг на миг сделалась злой и раздраженной, – Хотя, это обидно слышать. Я скажу, что думаю, но никогда больше… попробуй только начать! Я-то не уникальная и не единственная?! Там – она приложила ладонь к животу – все мы похожие! Думаю, что и внутри тоже похожи, а разница только в опыте, в возрасте или в количестве навешанных на себя слоёв. Сними их хоть несколько – за ними откроются такие же, как и у других. Это женская генетика, Вить, природа. А ты – дурак!

– Все мужики дураки… – механически парировал он, перехватил ее руку с сигаретой, вывернул к себе и затянулся, – а я-то хоть – особенный дурак?

– Особенный? – она выдернула у него руку, с силой ткнула половину сигареты в пепельницу и выкрутила её там. – Нет, Вить, не особенный! Ты просто такая же сволочь. Я тебя если прощу, то только потому, что сама сегодня захотела. Захотела и позвала. Адью! – она попыталась ускользнуть, но он не дал – схватил и уложил рядом.

Она почему-то плакала, а он утешал, говорил какие-то глупости, шептал много-много ласковых слов, прижимал к кровати, целовал волосы и мокрые щёки. Потом они снова занимались сексом – не таким, как обычно, а каким-то тихим, словно прощальным – спокойным и предупредительным, после которого и уснули вместе – спина к спине под одним одеялом – он – вытянувшись на правом боку, и она, свернувшись калачиком, на левом.

***

Утром он договорился с Лерой на вечер, потом перезвонил своей «бывшей» – та сделала только дозвон и ничего не оставила на автоответчике.

– Привет. Ты мне звонила. – почти все их звонки начинались так, или эквивалентным вопросом «Что, Маша?» Ни ожидания, ни радости по поводу, ни уже злости или упреков – все это уже было, изрядно надоело обоим, поэтому напоминало диалог двух пограничников враждующих, но не воюющих друг с другом стран, часовых по разные стороны границы. Друг друга они отлично знают, понимают, являются почти приятелями, но обстоятельства требуют соблюсти некоторые формальности, поэтому они скучно говорят друг другу: «Я тебя ненавижу», показывают «фак» и придирчиво изучают форму противника, в желании найти несоответствие.

– У тебя телефон выключен, – сказала она. Это было неправдой, но ничего при том не значило, – Тут тебе письмо пришло из управления, ты им когда скажешь, что сменил адрес?

– Как-нибудь скажу, – это было бы правдой, если бы он умел её слушать и не стирал бы из памяти разные мелкие детали, – Что за письмо?

– Не знаю не открывала. – она помолчала, – Я выкину в следующий раз.

– Ладно. Я заберу.

– Забери уж. И скажи им, пожалуйста, чтобы поменяли адрес! Пока! – она отключилась.

«Странно, – помотал головой Виктор, – Люди могут прожить и проспать вместе 20 лет, но так и не понять друг друга. Получаешь охуенное количество опыта как „не делать“ и осознание того, что первая половина твоей жизни – ёбаный черновик».

***