Перебежчик

— Извини, — спокойно сказал Уинстон, — Не хотел обидеть. Я пока еще плохо понимаю ваш культурный код.

— Другой бы тебя зарезал нахрен. Ты пока начнешь понимать, уже мертвым будешь.

— Будем действовать как на той квартире. Я сначала молчу, потом стреляю.

— Ха-ха-ха! По рукам!

Колоб протянул руку через стол, и Уинстон пожал ее.

Потом они вышли на набережную. Колоб долго молчал, а потом сказал:

— Я не открыл второй фронт. Я в принципе Родине не враг, я даже за Родину.

— Это как? — не понял Уинстон.

— Я волк. Ем овец. Грызусь насмерть с другими волками. Отбиваюсь от овчарок. Убегаю от волкодавов. Я хищник, а здесь моя естественная среда обитания. Я не хочу вместо леса с овцами, волками и собаками получить пустыню, где придется делить падаль с шакалами. Понимаешь?

— Наверное, понимаю.

— А ты какой зверь?

— Я… Овец. Самец овцы, как это… баран. Сошедший с ума баран, отбившийся от стада и попавший в чужой лес. Принимаю еду от тех, кто кормит, атакую первым тех, кто угрожает. С трудом отличаю первых от вторых.

Потом Колоб, как сказали бы в армии, «выдал вводные». При этом он постоянно ссылался на информацию, полученную от «зеленых». Контрразведчики начали работать по выяснению контактов японских шпионов в Скандинавии и постоянно спрашивали что-то новое на допросах. Колоб не давал в ответ ничего важного, но из вопросов складывал для себя цельную картину происходящего.

В прошлом году в Скандинавии появились японцы и предложили поставлять опиум. Не вышли на берег и постучались к местным блатным, а их агент предварительно внедрился в Мурманске и подготовил почву. В уплату за опиум японцы принимали рубли. На рубли покупали левак и неучтенку с военных заводов. А еще платили за доставку посылок по России через неофициальные каналы.

«Новые мурманские» использовали опиумные доходы, чтобы понемногу прибирать к рукам преступный мир Ленинграда. Многих это устраивало, но не старого вора в законе Сандро и его верных людей, которые оказались в стороне от новых финансовых потоков. Причем Сандро уже несколько лет, как руководил преступным миром Ленинграда из зоны строгого режима.

Авторитеты, оказывается, не теряют власть, когда сидят в тюрьме. В тюрьмах работает своя почтовая система. Заключенные с высоким статусом могут дистанционно управлять своими преступными империями. Если только их не подсиживают подельники на местах.

Так получилось, что контрабандную торговлю через Эйрстрип Ван и Норвегию крышевал ленинградский авторитет Болгарин, который, в свою очередь, ходил под Сандро. Именно к Болгарину пришли контрабандисты с предложением от Мерфи обменять английского доктора на какого-нибудь русского.

Болгарин закинул удочки через преступный мир и нашел Смирнова. Подумал, куда и в обмен на что пристроить Дока Джонсона в окрестностях, и договорился со своими контактами в МГБ насчет амнистии для Сандро и всех причастных к обмену.

Поскольку «новым мурманским» очевидно, возвращение Сандро сильно бы не понравилось, Болгарин держал будущий обмен в секрете от всех, не доверяя даже близким. Под его крышей как раз отлеживались после побега с урановых рудников старый друг Сандро Колоб и его подельник Студент. Колоб по понятным причинам не мог отказаться, да и не хотел. Уважение таких людей, как Болгарин и Сандро стоит больше, чем любые деньги, да и амнистия позволяла получить статус «официально освобожденного» вместо «пропавшего без вести и обязанного отбыть остаток срока».

Но разведка «новых мурманских» узнала про обмен и амнистию. Внедренные к контрабандистам «крысы» попытались сохранить старус-кво и оставить Сандро в тюрьме. Поэтому обе медицинские технологии с носителями знаний сдали японцам, чтобы было на кого перевести стрелки.

Вышло так, что Колоб отбился и получил свободу. Поскольку амнистия состоялась, Сандро должны были тоже этим утром выпустить. Колоб, опираясь на вопросы «зеленых», ожидал, что он прибудет на послезавтрашний «сходняк» в Ленинград, и там местным авторитетам придется отвечать за неудавшуюся попытку предательства.

Местные, судя по всему, готовятся к крупному конфликту и убирают потенциальных сторонников Сандро. Со слов зеленых, с начала года погибло пятеро авторитетов, в том числе и сам Болгарин.

— Если все так, то Сандро уже потерял влияние, — уверенно предположил Уинстон, — Лучше бы передал титул и ответственность фактическому старшему управленцу и вышел на пенсию.

— Сандро, хотя и немолодой, еще покажет всем, где раки зимуют, — ответил Колоб, намекая, что русские преступники сбрасывают трупы в места зимовки раков, — Ему нужны верные люди, чтобы встретить его и обеспечить охрану. В благодарность он скажет слово шотландцам, и те возьмут пассажира до Леруика. Тем более, что пассажир не шпион и не лох, а четкий пацан у себя в Англии.

— Если старый вор не выжил из ума и обоснованно считает себя авторитетом, то должен быть уверен, что у него в трехмиллионном городе есть достаточно верных людей. Тогда лишние двое погоды не сделают.