Перечёркнутая нота (СИ)

— Ах ты тварь, — прошипел Месеюри, вновь окатив Тессен водой и потащив её за волосы, — теперь ты станешь утехой для всех них, — он перешёл на крик, и Ибики отчётливо его услышал. Пока всё внимание было приковано к его напарнице, Морино поторопился высвободиться. Он изогнулся, дотягиваясь руками до лезвия, спрятанного в подошве сандалий, и разрезал верёвки. Не помня себя, он ринулся на противников, нанося каждому смертельные удары. Их предводитель среагировал слишком поздно, не успев выпустить волосы Кетсуми и вооружиться. Месеюри стянули нити чакры, а затем кунай Морино разорвал ему глотку. Горячая кровь хлынула на обмороженное тело Кетсуми.

Ибики поднял её на руки, ощутив, что даже сама кожа обжигает его холодом. Он ринулся в дом, чтобы отогреть напарницу. Сгребая в кучу всё, что только может гореть, он зажёг костёр в комнате и расстегнул форменный жилет чтобы прижать девушку ещё ближе к телу, но, к своему ужасу, осознал, что она не переставала дрожать. Морино укрыл её своим плащом. Его охватил ужас, Ибики нервно гладил её по волосам и спине, сняв с рук перчатки, но та всё никак не приходила в себя. Её лоб и щёки, фиолетовые от побоев, стали неестественно горячими, а он знал, что жар у находящегося без сознания человека был смертельно опасным.

— Кетсуми… Кетсуми, — всё повторял он, не отводя взгляда от её закрытых глаз. — Ты выдержала всё это, а я тебе не верил… Это произошло по моей ошибке… Проснись, я тебя очень прошу, — словно завороженный, он говорил одно и то же, а потом увидел в одном из окон, что уже светает.

Они выполнили задание и уничтожили всех, кто находился во дворце, и теперь ему надо было спасать напарницу. Он нёс её на руках, когда зашёл в одно из селений. Ибики постучался в первый же дом на самой окраине, похожий скорее на разбитую хибару. Ему открыла крошечная старушка.

— Вы ко мне с первыми лучами солнца своих больных несёте, — она лениво окинула взглядом куноичи на руках у Морино, и без слов впустила их в дом. Тот изумился: неужели он набрёл на местную знахарку? Это обнадёживало.

— Мы — шиноби из Конохагакуре. Сегодня мы уничтожили самозванца на посту феодала. Но люди Синохары связали нас и пытали её: избивали, держали на морозе и обливали водой. У неё горит лицо, помогите, — Ибики говорил быстро, словно опасаясь, что каждая секунда на счету.

Хозяйка дома кивнула и предложила для пациентки собственную постель. На очаге кипятилась вода, куда пожилая женщина вбрасывала различные душистые травы и коренья, пока Морино сидел у кровати, держа Кетсуми за руку. Из болезненной полудрёмы его вывели приближавшиеся шаркающие шаги.

— Буди её, не давай ей спать, и пои вот этим, — целительница протянула ему массивный чайник с чашкой, — тогда, глядишь, поправится.

— Спасибо вам, — Ибики встал, чтобы поклониться, — просите у меня что угодно. Я с удовольствием помогу вам.

— Ты уже помог, сынок, тем, что освободил страну от выродков Синохара. Это были такие жестокие и сильные люди, что мы уже отчаялись спастись от их гнёта. Мой сын был писарем у главы клана Маруяма, но они убили даже его.

Только сейчас Морино заметил, что неспроста эта женщина вся в траурных одеждах.

— Я соболезную вашей утрате, — его сердце защемило от боли хозяйки дома, — просто знайте, что кровь пролилась за кровь.

— Спасибо вам, — тихо кивнула она, — теперь мои внуки будут жить в стране с прежним, справедливым правителем.

Ибики вновь поклонился.

Он прилёг рядом с Кетсуми, продолжая прижимать её к себе, передавая ей своё тепло, но она никак не желала проснуться.

— Хочешь, я буду тебя учить? — он уже несколько раз пытался разбудить её разными вопросами, но она ни на один не реагировала.

— Чему ты меня научишь? — тихо прохрипела она.

Ибики так обрадовался, что даже не придал её словам значения.

— Великому Огненному Шару, например, он же у тебя не получался.

— Мне не нравится огонь. Тебе — вода. Как насчёт гендзюцу?

— Я как-то особо в нём не упорствовал, — Морино огорчился, что и на этом они не сошлись, — но не думай, что ты уже всё знаешь и умеешь. Тебе надо многому научиться, — он понял, что Кетсуми страстно любит узнавать что-то новое и решил ей в этом не отказывать.

Совсем скоро, уже в Конохе, когда Ибики убедился, что её здоровью ничего не угрожает, он принялся исполнять данное им обещание. Теперь день Кетсуми Тессен состоял из круговорота физической и интеллектуальной подготовки к самым разным боям и ситуациям.

Стоя в планке на локтях уже десятую минуту и третий подобный подход, она сердито обернулась к Ибики, понимая, что не такое обучение она ожидала получить: он не складывал её руки в печати, а нещадно стирал их в мозоли.

*