Перед изгнанием. 1887-1919

Спустя немного времени после этих событий мы вернулись в Крым. Пока мы отсутствовали, в Ай-Тодор была прислана следственная комиссия в результате жалобы родителей жены на кражи во время майского обыска. Все жители дома были допрошены поодиночке. Когда подошла очередь императрицы, ей предложили подписать показания: «бывшая императрица Мария».

Она взяла перо и написала: «вдова императора Александра III».

Через месяц прибыл посланник Керенского. Он всего боялся и всех сторонился. Его присутствие не улучшило положения.

В августе мы узнали, что царь и его семья увезены в Тобольск, в Сибирь. Была ли это мера предосторожности большевиков или, как уверял Керенский, она была прелюдией действия, наоборот, направленного против них, было невозможно не испытывать самого сильного беспокойства за судьбу императорской семьи. Предложение прибыть в Англию, сделанное им королем Георгом V, встретило противодействие английского правительства в лице Ллойд Джорджа. Король Испании сделал такое же предложение, наши император с императрицей его отклонили, заявив, что, несмотря на любые лишения, они никогда не покинут Россию.

* * *

Осенью я решил вернуться в Петербург и попытаться спрятать наши драгоценности и наиболее ценные вещи из коллекций. Приехав, взялся за дело с помощью самых преданных из слуг. Я забрал из Аничкова дворца большой портрет императора Александра III, который императрица Мария особенно любила и просила привезти. Я велел вынуть его из рамы и свернуть, как прежде сделал с Рембрандтом. К несчастью, я приехал слишком поздно и не смог спасти ее драгоценности, увезенные в Москву по приказу Временного правительства. Кончив дела на Мойке, я поехал в Москву с нашим верным Григорием Бужинским, увозя все наши бриллианты, чтобы спрятать их в надежном месте. Мною была выбрана для этого клетушка под одной из лестниц. Выше я говорил, как, благодаря преданности и героизму Григория Бужинского, этот тайник был скрыт от большевистских изъятий. Наши драгоценности попали в их руки восемь лет спустя, когда рабочие, чиня один из маршей лестницы, нашли место, где они были спрятаны.

Прежде чем уехать из Москвы, у меня состоялся разговор с великой княгиней

Елизаветой. Я нашел ее исполненной мужества, но без иллюзий на счет серьезности положения и очень обеспокоенной судьбой императора и его семьи. После короткой молитвы в часовне я попрощался с великой княгиней с ужасным ощущением, что больше ее не увижу.

В тот же вечер я вернулся в Петербург. На следующий день после моего приезда Временное правительство плачевно рухнуло, и партия большевиков, возглавляемая Лениным и Троцким, взяла власть. Все правительственные посты были тотчас заняты комиссарами-евреями, более или менее закамуфлированными под русскими фамилиями. В столице царил беспорядок, банды солдат и матросов силой врывались к людям, грабили дома и убивали жителей. Весь город был отдан распустившейся черни, жаждавшей крови и разрушений.

Дни, и особенно ночи, были тревожными. Я был свидетелем особенно свирепой сцены, разыгравшейся под моими окнами: группа матросов тащила старого генерала, била его ногами и прикладами по голове. Несчастный с трудом шел, испуская страшные стоны. Я с ужасом видел его распухшее лицо, кровь текла из двух дыр на месте глаз.

Множество друзей, и даже незнакомые люди, приходили искать убежища на Мойке, воображая, что тут они будут в полной безопасности. Было проблемой разместить и накормить всех этих людей. Подразделение солдат однажды явилось занять дом. Я провел их и пытался показать, что это больше музей, чем казарма. Они ушли, не настаивая, но и не без мысли вернуться.

Спустя некоторое время, когда я утром вышел из комнаты, то наткнулся на вооруженных солдат, спавших на мраморных плитах вестибюля. Их командир подошел и сказал, что он получил приказ охранять наш дом. Эта забота мне не понравилась: она заставляла думать, что большевики считают меня сочувствующим их делу. Не желая иметь с ними ничего общего, я решил, не откладывая, вернуться в Крым. Но в тот же вечер явился молодой офицер, командовавший нашим кварталом. Его сопровождал штатский. Я знал первого, но не второго. Они сообщили, что я должен немедленно покинуть Петербург и ехать с ними в Киев, и вручили мне заготовленные ими фальшивые документы.

Мне ничего не оставалось, как последовать совету, больше похожему на приказ. Тем более, что приключение меня заинтересовало. Каковы могли быть намерения этих людей? Приходилось лишь гадать о том, что меня ждет. Садясь с ними в машину, я увидел, что на фасаде нашего дома нарисован большой красный крест.

Поезд был переполнен. Народу – до крыши вагонов, все стекла выбиты и шторки сорваны. К моему изумлению, спутники отвели меня в запертое на ключ купе, кажется, зарезервированное. Мы совершенно спокойно провели ночь.