Перед изгнанием. 1887-1919

Императорские театры Петербурга и Москвы заслужили свою славу. Уже к середине ХVIII века они являлись в полном смысле русскими театрами, хотя большинство актеров были иностранцами. Первый национальный театр был создан в 1756 году в царствование Елизаветы по инициативе ее советника, князя Бориса Юсупова. Русский театр обрел новую жизнь, когда императрица Екатерина II доверила моему предку дирекцию всех императорских театров. Можно сказать, что влияние князя Николая легло в основу развития русского театра, высокий художественный уровень которого поддерживается до сих пор, несмотря на все трагические потрясения.

В России все обрушилось, кроме театра.

Благодаря инициативе Сергея Дягилева, первым открывшего Западной Европе богатства русского искусства, опера и балет приобрели мировое признание. Кто не помнит энтузиазма, возбужденного их первым появлением в Париже на сцене Шатель в 1909 году? Дягилев умел окружать себя исключительными артистами: Шаляпин – незабываемый Борис Годунов, такие декораторы, как Бакст и Александр Бенуа, танцовщики и танцовщицы, как Нижинский, Павлова, Карсавина и сколько других! Эти артисты зачастую были за границей известны не менее, чем в России, и многие из них воспитали учеников, которые теперь поддерживают традиции императорского балета.

А вот наши актеры, как и все русское драматическое искусство в общем, менее известны за границей. Лишь в России можно было услышать наших великих актеров в классическом репертуаре или в постановках, основанных на национальном фольклоре. Пьесы Островского, Чехова, Горького всегда шли с величайшим успехом. Мы с Николаем никогда не пропускали хорошего спектакля и не упускали возможности лично познакомиться с некоторыми из этих блестящих исполнителей.

* * *

Наш петербургский дом находился на набережной Мойки. Фасад его выделялся своими пропорциями. Очень красивый внутренний двор, полукруглый и с колоннадой, одной стороной выходил в сад.

Это жилище было подарено императрицей Екатериной II моей прабабке, княгине Татьяне. Дом был наполнен произведениями искусства, как настоящий музей, и осматривать его никогда не надоедало. К несчастью, изменения, сделанные моим дедом, сильно его изуродовали, только несколько салонов, бальный зал и картинные галереи сохранились с ХVIII века. Эти галереи вели в маленький театр в стиле Людовика ХV.

В нем шли представления, а после спектакля там накрывали ужин – исключая дни больших приемов, собиравших иногда более двух тысяч человек. Ужин тогда подавали в галереях, а фойе предназначалось для императорской фамилии. Эти приемы всегда удивляли иностранных гостей. Их поражало, что в частном доме можно предложить стольким приглашенным горячий ужин на севрском фарфоре или серебряной посуде.

Наш старый метрдотель Павел никому не уступал привилегии прислуживать императору. Он был уже очень стар и подслеповат и частенько проливал вино на скатерть. В последний раз, когда на Мойке принимали государя, он отсутствовал: от него постарались скрыть этот прием. Царь заметил его отсутствие и с улыбкой сказал матери, что в этот вечер скатерть имеет шанс остаться чистой. Но в конце концов старый Павел появился, как привидение, с манишкой на груди, и неверными шагами направился прямо к креслу государя. Там, на своем месте, он оставался до конца ужина. Чтобы сберечь скатерть, Николай II заботливо поддерживал руку старика, когда тот наливал ему питье.

Павел служил у нас больше шестидесяти лет. Он знал всех знакомых моих родителей и обходился с ними в зависимости от своих симпатий и антипатий, никогда не считаясь с их достоинствами или рангом; приглашенный, не пользовавшийся его расположением, мог остаться без вина или десерта. Когда генерал Куропаткин[87], руководивший неудачными военными действиями на Дальнем Востоке в 1905 году, случался среди гостей, наш старый метрдотель поворачивался к нему спиной, выражая свое презрение, плевал на пол и отказывался обслуживать его за столом.

Назову еще Григория, нашего главного швейцара, в треуголке с плюмажем и алебардой. Этот был менее суров к незадачливому генералу. Однажды в 1914 году мы принимали вдовствующую императрицу; Григорий приблизился к ней и сказал: «Знает ли Ваше Величество, почему при назначении командующих армиями был забыт генерал Куропаткин? Если бы он получил командование, он мог бы искупить свой ошибки в войне с Японией». Императрица передала сыну слова нашего швейцара. Через две недели мы узнали, что генерал Куропаткин получил командование дивизией!

Наши домашние были очень преданы нам и усердно исполняли свои обязанности. В эпоху, когда дома еще освещались свечами и лампами, в осветителях состояло довольно большое число слуг. Слуга, руководивший этой командой, был так огорчен введением электричества, что с горя запил и вскоре от этого умер.