Перед падением

– Кстати, – продолжает Лейла, – у меня есть знакомый специалист, голландец, который вам наверняка очень понравится. Он принимает в Трибеке. Его зовут доктор Вандерслис.

В воображении Скотта почему-то возникает бородатый мужчина, сидящий в кабинете за столом, который завален влажными салфетками.

– Я вызвал такси, но оно не приехало, – говорит Скотт. – Поэтому мне пришлось добираться на автобусе.

На несколько мгновений на лице Лейлы появляется озадаченное выражение. Затем она понимает, что Скотт делится с ней своими воспоминаниями, и наклоняется вперед, чтобы лучше слышать.

Скотт рассказывает ей о стоявшей на полу холщовой спортивной сумке, местами уже сильно потертой. О том, как он ходил взад-вперед по комнате и ждал, что за мутноватым окном вот-вот возникнет свет фар такси. Смотрел на часы, следя за почти незаметным, но неуклонным продвижением минутной стрелки по циферблату. В сумке лежала и одежда, но большую часть ее содержимого составляли слайды – снимки уже законченных его работ и эскизов новых, еще только задуманных. В них заключалась надежда Скотта. Его будущее, которое должно было начаться на следующий день. Он собирался встретиться с Мишель, своим агентом, в ее офисе. Скотт планировал провести в Нью-Йорке три дня. Мишель говорила, что он должен побывать на каком-то мероприятии – кажется, званом завтраке или обеде.

Но для осуществления этого плана прежде всего нужно, чтобы приехало такси. Скотту необходимо было добраться до аэродрома и сесть в частный самолет. Почему он не отказался от приглашения полететь на самолете? Ведь это означало, что ему придется путешествовать в компании совершенно незнакомых богатых людей, о чем-то говорить с ними – возможно, о своих работах. Или же, наоборот, провести весь полет в молчании, с ощущением того, что окружающие его игнорируют, ведь он для них никто и ничто.

Скотт был немолодым неудачником, жизнь которого потерпела крах. Он не сделал карьеры, не имел жены, детей, подруги и близких друзей. Даже его собака была трехлапой. Почему же он так напряженно работал в последние несколько недель? Почему фотографировал свои работы, кропотливо составляя портфолио? Чтобы избавиться от ощущения поражения?

Но такси так и не приехало, и он, схватив сумку, бегом бросился на автобусную остановку. Сердце его отчаянно колотилось, он обливался потом из-за августовской жары. Скотт добежал до остановки в тот самый момент, когда к ней подъехал автобус – огромный параллелепипед на колесах с освещенными сине-белым светом окнами. Поднявшись в салон, Скотт, задыхаясь, улыбнулся водителю. Усевшись у заднего окна, он принялся наблюдать за тем, как юноша и девушка, устроившись почти у самой кабины, самозабвенно целуются, не обращая внимания на домохозяек у себя за спиной. Пульс у Скотта наконец начал понемногу замедляться, однако в ушах продолжался шум.

Итак, у него появился второй шанс. Он знал, что его последние работы хороши. Но что, если ему все же не удастся воспользоваться представившейся возможностью начать все сначала? Можно ли в принципе вернуться в профессию художника, один раз уже загубив свои способности и утратив веру в себя? Скотт чувствовал себя, словно Наполеон на Эльбе. Хотел ли он в самом деле начать все с чистого листа? Ведь его жизнь на Мартас-Вайнъярд была спокойной, размеренной и вовсе не такой уж плохой. Ему нравилось, проснувшись утром, гулять по пляжу. Скармливать кусочки еды со стола своей увечной собаке, почесывать ее похожие на лопухи уши. И писать картины просто для собственного удовольствия, не ставя перед собой никаких целей.

Однако теперь у него появилась возможность все же чего-то добиться, оставить свой след в искусстве.

Но разве до этого момента Скотт совсем ничего не добился? Скажем, в глазах собаки он был лучшим человеком на земле. Они вместе ходили на фермерский рынок и смотрели на женщин в спортивных брюках для занятий йогой. Да, Скотту нравилась такая жизнь. В самом деле нравилась. Почему же он предпринял попытку изменить ее?

– Когда я сошел с автобуса, – говорит он, обращаясь к Лейле, – мне снова пришлось бежать. Дверь, ведущую в салон самолета, уже закрывали. И знаете, если честно, где-то в глубине души мне хотелось оказаться на аэродроме уже после того, как самолет улетел. Тогда я на следующий день встал бы пораньше и сел на паром, как все люди. Но мне все же удалось успеть на рейс.

Взгляд Скотта устремлен в пол, но он чувствует, что Лейла и Магнус смотрят на него.

Лейла, чьи глаза широко раскрыты, кивает и осторожно прикасается к его руке.

– Поразительно! – восклицает она. При этом, однако, не вполне ясно, что имеется в виду: то, что Скотт едва не опоздал на роковой рейс, или то, что он все же попал на борт самолета.

Скотт бросает взгляд на Лейлу. Она неотрывно смотрит на него. Скотту кажется, что так должна смотреть на хозяина маленькая певчая птичка, которая исполнила свою арию и теперь ждет, что в ответ ей насыплют в кормушку семечек.