Перед праздником

«Одно из трех — или мне очень понравился ваш город, или я хорошо помню тот вечер, после бала, когда мы познакомились. В чем дело, не знаю! А впрочем, виноваты, верно, во всем лебеди, плававшие ночью по каналу. А может быть, луна? Только у вас она так светит. Почему-то я на всю жизнь запомнил этих лебедей и какая была луна».

Уже после подписи майор спрашивал:

«А кто же все-таки тогда обидел Кутика? И кто его защищал? Во всяком случае, я очень люблю собак и особенно маленьких кутиков. Скоро окончится срок моей командировки, может быть, вы разрешите мне навестить вас? Город у вас очень красивый, и я хотел бы еще раз в нем побывать. Может быть, на мое счастье, стемнеет не так рано, и нам удастся все осмотреть!»

Татьяна читала письмо, и непрошенные слезы медленно катились по лицу, она не замечала их и не вытирала. Крупная слеза матери упала на руку Валерке, и он спросил:

— Почему ты плачешь, мама?

Татьяна посмотрела на сына веселыми, но полными слез глазами и сказала:

— Потому что я глупая.

Нина даже перестала чистить банан и опустила его на стол, но сразу опять схватила, прижав к себе. Валерий заметил ее движение и сердито сказал:

— Не прячь, никто отнимать не собирается, здесь всего послано поровну.

Успокоенная дружелюбным голосом брата, девочка спросила мать:

— А почему ты глупая?

Но Татьяна не ответила. Ей вдруг захотелось надеть платье, в котором она была в тот вечер, когда познакомилась с Фроловым.

Ландыш запылился и чуть съежился. Татьяна долго и тщательно сдувала пыль, выпрямляла каждый лепесток.

Нина переложила свои подарки в угол к куклам, вздохнула.

А Валерий долго и внимательно смотрел на мать и спросил:

— Куда это ты уходишь?

— Никуда.

— Не понимаю. Никуда не уходишь, а наряжаешься, — сердито заметил он.

— Я сама не понимаю, — засмеялась Татьяна, продолжая рассматривать себя в зеркало.