Перед пробуждением

Вестник если и не улыбался, то был близок к этому. Синдзи озадаченно смотрел, как к нему приближается убийца десятков тысяч человек, и чувствовал только болезненное любопытство.

– А в чем я ошибся?

– Душа может убить себя и радостью. Я ищу самое сильное воспоминание, самую сильную мечту, то, что способно разорвать саму сущность человека, уничтожить его тональ.

Синдзи замер:

– Умереть… От счастья?

– Умереть… – задумчиво повторил Вестник. – Нет, скорее, уйти в вечный сон, туда, где такие сильные переживания больше не беспокоят. А как только уйдут Дети, уйдут и все остальные. Разве это не прекрасно?

Тихий шепоток вялых морских волн.

– Зачем я здесь?

– Ты слишком сложен. Много сильных ощущений. Много счастья. И очень много боли.

Парень шокировано смотрел на Вестника, который пытливо глядел ему в глаза.

– Но тогда…

– Именно. Мне даже не нужно ничего искать, чтобы ты захотел сам умереть. Мне захотелось посмотреть, как выглядит человек, который настолько счастлив в своем мире боли, что даже не хочет умирать.

Синдзи опустился на песок: слова Вестника впивались в него, заставляя в считанные секунды пережить всю его жизнь. "Да как такой, как я, вообще может быть счастлив?" Подошедший Вестник взял его за подбородок и поднял лицо вверх:

– Поэтому я решил, что ты умрешь от счастья.

Мир вокруг начал стремительно закручиваться в водоворот, центром которого стало внимательное лицо посланца Сна.

На Синдзи обрушилась звенящая тьма.

***************************

Аска очнулась в полной темноте и помотала головой, чувствуя, как липкие волосы хлещут по плечам и лицу, но по-прежнему ничего не увидела. Поднесенные вплотную к глазам пальцы также никак не обнаруживались. Она сжала кулаки: страх тек в нее не только из тьмы, но и из полной, абсолютной ватной тишины.

"Спокойно…"
Девушка попыталась пошевелиться, и тут же осознала, что стоит на твердой ровной поверхности. Тот час же впереди возник прямоугольник из светящихся линий, и Аска, поколебавшись, подошла к нему.
"Что это?"
Прямоугольник начал таять, окатывая ее потоком приглушенного, но очень яркого для ее глаз света, и Аска поняла, что перед ней открывается дверь. Дверь в очень знакомую комнату.
Спиной к ней стояла маленькая девочка, кроха с огненно-рыжими длинными волосами, одетая в ночную рубашку, а в дальнем углу комнаты охваченная страстью пара не замечала никого и ничего. Ритмичное движение ягодиц, покрытая потом спина, скомканное белье… Аска зажала рот руками, и мир, наконец, взорвался звуками.

– Хххаа… Аааа… Аааааах…

– М-мама?

Аска рухнула на колени, услышав переходящий в ультразвук вопль:

– НЕНАВИЖУУУ!!!

Взметнулась ночная рубашка, и в неуловимый миг стену и потолок заляпало кровью. Истошный, непрекращающийся женский визг, хруст костей, жалкий умирающий хрип…

Искупанная в крови девочка спрыгнула с кровати и не устояла, с хлюпаньем упав в какие-то скользкие обрывки. Огромные голубые глаза в шоке посмотрели на грязно-багряные ладони, а потом подняли взгляд на стоящую в дверном проеме Аску.

Пятнадцатилетняя Аска Сорью Ленгли упала на колени. Ее вновь накрывала тьма, а впереди вновь прочерчивался светящийся прямоугольник. Шатаясь и дрожа, она встала и пошла вперед.

***********************

Синдзи открыл глаза.

Он не то сидел, не то лежал на асфальте, а напротив него в схожей позе расположилась Рей, изумленно изучающая надкусанный тост на земле между ними. Девушка потерла ушибленный лоб, звонко рассмеялась и протянула к парню руки:

– Я тебя прощу, если ты спешил ко мне!

Он ухмыльнулся и поцеловал ее:

– Я спешил к тебе… От Сорью!