Перед пробуждением

Фигура в серо-зеленом подошла к нему вплотную и положила руку на плечо:

– Ты плохо понимаешь, что такое бесконечность, Синдзи Икари. Я обречен до конца существования разума во Вселенной ощущать сомнения, вечно отрицать и противоречить себе, не в силах принять окончательного решения даже в вопросе жив ли я…

– Вечная тьма, кошмар… – добавил Великий Темный.

– Путь без конца, без надежды поставить точку, ненависть к остановкам, презрение к упавшим…

– Непрестанное познание, самосовершенствование, поиск ответов, которые лишь обращаются вопросами…

– Видение за видением, ни единого четкого образа, и так всю вечность, Синдзи Икари, – тихо окончил Великий Спящий. – И самое главное, ты останешься человеком, без единого шанса, что эти ощущения притупятся. Да, ты станешь могучим, научишься мыслить и чувствовать одновременно со страданием, но отрешиться от него не сможешь…

Синдзи молчал, но раздумье было недолгим:

– Если это цена жизни Рей… Я это приму.

– Человечество, как всегда, никого не интересует, – удивленно сказал Великий Познания. – Ты очень сильный и волевой, но все же ты человек.

– Да, – добавил Великий Спящий. – Людям станет немного проще жить с появлением Великого Боли, но не более того. Ты все еще намерен расторгнуть Договор?

– Да.

Великие молчали, бездна ждала, замершая на Скале Договора Рей пустыми глазами смотрела на Синдзи. Часы мира сделали неуверенный ход и вновь замерли.

– Рей, скажи мне кое-что, – обернулся к барельефу Великий Темный. – Что ты будешь делать, если останешься в живых?

Когда зазвучал ее ответ, Синдзи впервые вздрогнул.

– Я уйду в мир людей.

Темный удовлетворенно кивнул и посмотрел на Синдзи, продолжая обращаться к Рей:

– Почему?

– Он любит меня. Я ничего не чувствую к нему. Но это не значит, что я… Вправе умножать его страдания собой…

– Рей, о чем ты?!! – воскликнул Синдзи. – Какие страдания? Мы будем вместе! Ты же сказала, что тебе нужно быть со мной! Это же… Судьба!

– Этим придется пожертвовать. Ты уничтожил себя и обрел свои чувства. Я так не могу.

Парень задрожал, с трудом сдерживая рвущееся наружу отчаяние, но все же опомнился:

– Понимаю. Ну что же… Мое решение неизменно. Я разрываю Договор.

Великий Спящий подошел к стеле и взмахом ладони стер свою подпись, после чего обернулся к Синдзи:

– Подойди.

Подпись "Фуюцки" сменилась на "Икари", и Синдзи, подняв взгляд на Рей, глаза которой расширились от боли, смахнул свое имя с белого камня. Девушка закричала, исчезая, и бездна начала стремительно затягиваться Мглой, которая рождалась клубками, захватывала пространство вокруг, поглощая и растворяя ничто. Прежде чем исчезнуть в туманной дымке, Великий Спящий взялся за края своего капюшона и, сбрасывая его, сказал:

– Добро пожаловать в мир боли, наш Великий брат.

Эпилог

Автомобиль плавно притормозил у центрального входа Мемориала.

– Где цветы?

Девушка молча приняла у спутника букет и, не оглядываясь на него, пошла по центральной аллее. Седоволосый молодой человек прикурил сигарету и затянулся, не отрывая взгляда от уходящей. Водитель подошел к нему:

– Разрешите обратиться?

– Валяй.

– Мы поедем забирать доктора Акаги после того, как отвезем в Институт профессора Сорью?

– Ага. Знаешь, где эта тюрьма?

– Так точно!

– Славно. Ее прямо у ворот пять-шесть контор цапнуть хотят, так что готовься, будет жарко.

Они помолчали, глядя на вход в Мемориал, и водитель робко спросил:

– Не пойдете, господин майор?

– Нет. Госпожа завотдела всегда туда ходит сама.

– Простите… Но почему тогда она взяла с собой вас? – робко спросил молоденький лейтенант.

– Не прощу, – мрачно сказал тот, которого назвали майором, но видя перепуганное лицо водителя, хлопнул его по плечу. – Да ладно тебе. Привычка у нее такая, лейтенант. Брать меня с собой и в то же время не брать с собой.

– Гм, – водитель замер в нерешительности, когда остро прищуренные красные глаза пришпилили его к месту.

– Но-но, лейтенант. Никаких вольностей мыслей и так далее.

– Да, господин майор. Слушаюсь. Виноват.

– Ну и пошел в салон, – лениво сказал майор вновь обернувшись вслед уже крохотной рыжеволосой фигурке в длинном пальто. Когда-то – всего один раз – он не стал стоять тут.

Аллея, посвященная памяти "институтской резни". Безжалостная военная съемка отразила все ужасы бессмысленно жестокого штурма. Нашлось даже место оплавленной площади перед Институтом – месту, где военные применили тяжелое оружие, уничтожая своих и чужих. Всегда много лент, фигурок оригами.

В конце аллеи – скульптурная группа с пафосной надписью, которую никто никогда не читает. Напряженно замершие у экрана мужчина и женщина. У их ног – парень и девушка, затянутые в облегающие комбинезоны. Они изображены тянущими руки друг к другу. Завотдела NERV-2 Сорью, которую пригласили на утверждение проекта, внесла всего одну правку…