Перед рассветом

Удостоверившись в своих убеждениях, она аккуратно легла на тёплые камни и постепенно сменила цвет чешуи, чтобы быть неотличимой от кварца. В течение двадцати минут ничего не происходило. Жители тихо занимались своими делами: кто-то возился в огороде, поскольку у деревни он был один общий; кто-то рубил дрова, кто-то латал крышу; маленькие дети бегали и играли. Наташе становилось одновременно и не-по-себе, и приятно: с одной стороны, ничего не происходило, за что можно было бы как-то зацепиться, а с другой, ей так нравилось наблюдать за ни-о-чём неподозревающими и занимающимися своими делами людьми, за весёлыми детьми, которые носились по деревни, играли и кричали. Она завидовала жителям деревни, такому маленькому, но по-своему большому обществу. Ей так хотелось представить своих детей, которые не сидят в пещере и мучаются от скуки, а также смеются и играют вместе с этими детьми. Её друзья стали уже как родные за эти годы. Они всегда поддерживали друг друга, разделяли общую радость, всё время делились собственными переживаниями, развлекались, спали бок о бок, даже, по сути, ели из одной миски. Воспитанием её с Гришкой детей тоже занимались вместе, учили, радовались их успехам, играли с ними. Любой бы мечтал о такой дружной компании, которая переросла в одну большую семью, но спустя время Наташа стала чувствовать, что этого не хватает. Нельзя жить в такой изоляции, в которую они себя загнали. Рано или поздно их всё равно найдут. Да, попытки вступить в контакт в 2024 были неудачны, но её смущало то, что все они так быстро сдались и перестали предпринимать новые попытки. Ей хотелось большего.

Всё детство её унижали и выставляли на посмешище, но потом, когда, можно сказать, у людей, окружавших её, мозги встали на место, то общество для неё поменялось, она сама научилась себя вести так, чтобы понравится большинству, и эта особенность открыла для неё то осознание, что без новых знакомств, постоянного движения вперёд — ей скучно жить. И вот теперь, спустя несколько лет, это осознание снова начало просыпаться и стало грызть её нервы, побуждая на те поступки, которые она сейчас совершала.

Спустя ещё десять минут Наташа забеспокоилась на счёт того, когда стоит вернуться домой. Время летело быстро, так ещё и по пути сюда она заметила грозовые тучи, идущие ей на встречу, так что не стоило задерживаться. Ребята обещали вернуться через 4 часа, из которых 2,5 уже прошли. Причины вернуться были, и, чем больше она об этом думала, тем сильнее она себя ругалась. Так хотелось рискнуть, подлететь туда, приземлиться, поздороваться и попробовать всё объяснить. По-настоящему открыть окно для будущих отношений, открыть дверь в новую волну времени для неё и её друзей, но по-прежнему было страшно. Она долго себя ругала, называла трусихой и рычала себе о том, что она ничтожество, что она слабая, раз не может пойти на этот шаг. Мысли и волнения крутились как в огромном вихре. Представлялись все возможные события, которые могли произойти, от чего становилось ещё страшнее, поскольку рисовались только самые страшные картинки.

В итоге, спустя десять минут внутренней борьбы Наташа пришла к такому выводу: — «Почему я так убиваюсь? Не всё сразу. Это мой первый такой шаг. Я ещё не разу не приближалась так близко к деревне. Пока что, мало чего можно сказать о жителях. Надо ещё понаблюдать. Всё будет хорошо, Наташа. Ты молодец. Ты единственная, кто не потерял надежду в лучшую жизнь и веру в человечество. Надо потихоньку. Времени ещё предостаточно».

Успокоившись, она довольно выдохнула воздух из груди и уже собиралась осторожно поползти назад, чтобы вернуться на то место на горе, где она раньше лежала и наблюдала за деревней и взлететь в обратный путь, заранее подумав о том, где можно было бы вырвать куст смородины, морошки или даже голубики, как вдруг проснулась от крика со стороны деревни: «Не задерживаетИсь! Адбай талкан и творог сегодня приготовить! ОпоздАите — всё слопаем!» Наташин взгляд приковала старушка тюркской внешности, одетой в традиционное одеяние. В ответ пожилой женщине последовали детские голоса: «Успеем!» Для Наташи, как для драконихи, которая уже два раза за жизнь собственноручно приносила домой в пещеру медведя для пищи, стало стыдно, что не заметила, как из деревни пошла крупная группа детей из 10 человек с корзинками в руках в сторону тех зарослей смородины, располагавшихся в 250 метрах от деревни прямо под скалой вдоль ущелья.