Перед рассветом

Продержав так Валю ещё пару минут, Наташа услышала, как бедняга несколько раз вдохнула и выдохнула, окончательно успокоившись:

— Всё хорошо, Валентина? — ласково спросила Наташа, наконец взглянув в её красивые глаза.

— Да, — выдохнула она.

— Начнём по новой? — дракониха мило улыбнулась, не раскрывая крыльев, даже наоборот, прижав их посильнее к Вале.

— Дай мне шанс, пожалуйста, — Валя, чувствую всю вину на себе, села, скрестив ноги, прямо под крыльями, находясь в упоре перед Наташей.

— А ты мне дашь? — в ответ она получила кивок, что вызвало новую улыбку: — Спасибо, — сказала она, быстро уткнувшись макушкой в грудь Вали, как она недавно, и старательно потёрлась об неё. В замен она ощутила тёплые Валины ладошки на шее и морде. Теперь её руки казались очень ухоженными и приятными. Валя тоже прижалась мордой к Наташе. Дружеские отношения начались: — Всё будет хорошо, Валентина. Меня, кстати, Наташа зовут. Добро пожаловать… — он тихо усмехнулась, — в настоящую долину драконов.

— Спасибо, Наташ… И ещё раз простите.

— Ничего, ничего… Всё образуется, дорогая моя.

— Наташ, поможете мне…я хочу перед всеми извиниться и…по нормальному познакомиться…

— Конечно помогу, Валь. Не только помогу, а покажу тебе всю долину, с детьми своими познакомлю.

— У вас дети есть? — она явно удивилась.

— Скоро увидишь, Валь, — она вскинула морду, сложила крылья и посмотрела на Валю в свете, — чувствуй себя, как дома.

— Какая же вы красивая, — улыбнулась Валя, положив ладошки на чешую Наташи, — Сэдьхэл татамаар (бурятский: очаровательно).

— Ты тоже сейчас передо мной выглядишь очень красиво, — улыбнулась дракониха, — только не старь меня, мне двадцать пять.

— Хорошо, — улыбнулась и Валя.

— Валя, послушай, — Наташа села и взялась за Валины руки, — давай мы решим один вопрос, а потом всё с чистого листа начнём? Хорошо? Это нельзя оставлять, иначе это будет тебя преследовать.

— Вы про моё мнение о том, что вы… — она сама взялась за лапы Наташи и стыдливо стала повторять своё мнение.

— Нет, я про ваш конфликт с Сеней.

— Что? Нет! Нет конфликта!

— Он есть, Валя. Арсений должен извиниться. Он поступил по-скотски.

— Тем не менее, он прав оказался, — закрыла Валя глаза.

— Главное, что ты это признаёшь, а значит, ты изменишься, причём в лучшую сторону. А Арсений поступил так, как никто не должен, как последняя сволочь.

— Я не чувствую обиду на него.

— Потому что он полностью тебя уничтожил психологически, он сделал это специально, чтобы и ты, и все вокруг считали виноватой тебя, но это не так.

— Он не хотел этого, — продолжала защищать его Валя, — он сам перенервничал до такой степени, что ему самому плохо стало.

— Валя, — Наташ подняла её морду пальцами, и взгляды снова встретились, — вы виноваты оба, мы тоже виноваты, и я извиняюсь за это. Но главный сейчас конфликт между тобой и Сеней. Ты извинишься перед ним за свою паранойю… Так ведь? Ты боялась, что мы вас в ловушку заведём?

— Да, прости, — кивнула она.

— Прощаю, всё хорошо, не беспокойся на это счёт.

— Спасибо.

— Так вот, ты извинись перед ним за это, а он за свою несдержанность. Так надо, Валь.

Наташа получила согласие в виде кивка, после чего встала и подтолкнула Валю к сталкеру, который всё время что-то говорил Гришке на счёт этих конфликтов. Подведя Валю, Наташа громко заявила:

— Гриня, пошли! Они сами должны всё разрешить.

— Хорошо, Наташ, — кивнул тот, вставая. Напоследок, ткнув пальцем Сеню в плечо, он явно пригрозил, но сталкер только глаза закатал.

— Я думаю, вам двадцати минут хватит, — сказал Наташа, прижав морду к Гришкиной шее, — потом мы за вами залетим.

Договорив, она повела Гришку к краю, а потом оба спрыгнули вниз.

Валя боялась посмотреть на Сеню, тот иногда поглядывал на неё кривым, злым взглядом, не прекращая укладывать все свои вещи в рюкзаки, подсумки, сумки и другое.

Промолчав 5 минут, Вале надоело время ожидания, она поняла, что Сеня настроен на её извинение, и очень боялась, что считает, что он не виноват хотя бы частично, хоть и сам заявил, что его вина заключается в том, что он не позаботился об аппаратуре. Да и она сама продолжала ощущать его невиновность, однако слова драконихи переубеждали. Надо было извиняться:

— Сень, прости меня. Я виновата.

— В чём? — равнодушно спросил он, не отвлекаясь от своего занятия.

— В своей паранойи…и…и в том, что я, действительно, всё время вспоминаю сестру, я всё время вижу её, в тот момент, когда кто-то из вас рискует жизнью, когда у вас раны. Я…я очень боюсь остаться одна, Сень.

— Боишься остаться одна… Или ещё пытаешься мстить всем тем и им подобным уродам, которые это сделали?

— И…это…отчасти тоже… — призналась она.

Сталкер развернулся к ней лицом. Сейчас были видны размазанные следы крови и на лице, и на футболке, а также она только сейчас увидела свежие бинты на руках и дырку в штанине на ноге. Он смотрел на неё непонятными глазами: с одной стороны они осуждали, с другой, прощали, а с третьей сами стыдились.