Перед разгромом

После выпитого без меры вина и неприятного объяснения с Юльянией, под впечатлением которого он наболтал королю столько лишнего, он заснул тяжелым сном, полным страшных видений. Ему грезилось именно то, что он старательно силился забыть, — похороны мнимой покойницы под деревенским храмом в Малявине, в фамильном склепе. Грезилось ему, что он вторично хоронит Елену, и не труп неизвестной вместо нее, а ее самое закапывает собственноручно в землю. Она мертва, холодна и неподвижна, не дышит; глаза закрыты, это — труп. Но этот труп оказывает ему странное сопротивление: сколько земли ни насыпает он на него, она рассыпается, и невидимая таинственная сила выталкивает труп наружу. Лежит перед ним замученная жертва, бледная и холодная, в белом венчальном наряде, с распущенными волосами и загадочной улыбкой на губах. Долго и отчаянно боролся он с этим трупом и не одолел его: Елена так и осталась непохороненной. Наконец, он открыл глаза и увидал себя не в темном склепе с мертвецом, а в уютной спальне, на широкой кровати, сквозь полог которой пробивались яркие лучи солнца. Под окнами слышалась шумная возня, оживленные голоса, а издалека долетал топот коней, звон шпор и оружия, звонкий смех, возгласы и даже как будто музыка.

— Десятый час, — заявил Езебуш, входя в комнату и отдергивая полог у кровати.

А его господин лежал с открытыми глазами, тщетно пытаясь отделить впечатления сонных видений от действительности, с раздражением спрашивая себя: почему преследует его так упорно образ Елены? Почему вспоминает он ее теперь при каждом удобном случае, когда говорят о женской красоте и неверности? Вчера образ ее встал перед ним, когда на террасе речь зашла о незнакомке, избранной княгиней Изабеллой для каких-то таинственных целей. Видение не переставало преследовать его и во время свидания с Розальской. В то время как она изливала перед ним в страстных выражениях свою тоску и любовь, он мысленно сравнивал ее с Еленой. Потом, за карточным столом, потребность заговорить о ней сделалась так сильна, что он чуть было не выдал своей тайны. Хорошо, что король не дал ему договорить!

Однако пора кончить затеянную любовную канитель с Розальской! Она права, уверяя, что медлить дольше опасно. Надо жениться, сдать ее имения на арендную плату верным людям, оставить старшим управителем Езебуша, забрать капиталы Розальской и уехать. Надоела ему Польша со своим слюнтяем-королем и безмозглыми магнатами! Французы много интереснее. Там тоже готовится политический и общественный переворот, при котором человеку со здравым смыслом и энергией многого можно достигнуть. Лучше там попытать счастья, чем здесь.

Вспомнились пьяные речи короля, и стало тошно. Как он струсил, услышав намек на преступление, совершенное его любимцем! Ждать помощи от Станислава Августа, рассчитывать на поддержку такого нравственного ничтожества! Да он дал бы родной матери живой сгореть в костре, лишь бы не обжечь себе пальцев, снимая ее с него.

Пока эти мысли беспорядочными отрывками навертывались Аратову на ум, Езебуш помогал ему наряжаться в парадный праздничный костюм и убирал ему голову, не переставая рассказывать о том, что происходит в королевской резиденции.

— Торопятся окончить убранство парка к завтраку. Гостей ждут рано. Приказано седлать верховых лошадей для дам. Его величество уже часа два как изволили встать и прогуливаются по саду, любуясь работой живописцев и архитекторов. Летний театр весь будет гореть разноцветными огнями, а беседки разубраны цветами и коврами. В гроте спрятаны музыканты. В ронпуанте приготовлено угощение из сластей и вин. Как только гости сядут кушать — заиграет музыка. Слышите, уже сыгрываются? — прибавил он.

Прибежал паж узнать от имени короля, скоро ли придет Аратов. Его величество не желает садиться за стол без него, и Дмитрий Степанович поспешил во дворец.

От попадавшихся ему навстречу придворных он узнал, что праздник обещал быть великолепнее, чем предполагали. Каждую минуту приходили сюда из города вести наиприятнейшего свойства: знатнейшие пани одна за другой присылали своих дворских юношей и маршалов заявить королю, что они будут участвовать в карусели. «Пане Коханку» изъявил желание привезти к балу целое общество масок. Князь Репнин прислал письмо, должно быть, приятного содержания, если судить по тому, как обрадовался ему король и как щедро одарил посланца.

Веселая суматоха во дворце усиливалась; во всех покоях Аратов видел вокруг столов, уставленных золотой и серебряной утварью, богемским хрусталем и саксонским фарфором, гайдуков и пажей с охапками душистых цветов для украшения столов, каминов, везде, где только можно было поставить вазу с красивым букетом. Садовники вносили апельсинные и лимонные деревья в цвету, мирты, олеандры. Паркет во многих местах, по указанию короля, усыпали цветами. Одним словом, дворец, с растворенными настежь окнами и дверями походил на цветник, разбитый перед ним, и казался продолжением этого цветника.