Передача лампы

Все дети любят кружиться, потому что обычно ваше существо и ваше тело зафиксированы, устойчивы. Но когда вы начинаете кружиться и двигаетесь все быстрее и быстрее, тело вращается, и на определенной скорости ваше сознание не может за ним успеть. Тогда ваше сознание становится центром циклона: тело движется, а сознание остается неподвижным.

По всему миру дети делают это, но родители боятся, что те могут упасть, сломать кость, получить перелом, им может быть дурно, их может стошнить. И их останавливают, потому что родители не имеют ни малейшего представления, и им никогда не приходит в голову спросить у ребенка: «Зачем ты кружишься, что это тебе дает?»

Джалалуддин с самого детства сохранял способность кружиться и чрезвычайно этим наслаждался. И из-за того, что люди мешали ему, он уединялся в пустыне и кружился там. Пустыня — лучшее место для кружения, потому что, даже если вы упадете, вы не повредитесь, вы можете двигаться с какой угодно скоростью.

Он не осознавал, что переживает нечто духовное, но видел происходящие изменения. Он становился другим человеком. Его сложно стало рассердить, раздосадовать, унизить, оскорбить. Его разум становился острее.

Он не вел себя, как другие дети, он становился обособленным человеком. Его не интересовали их игры. Пока они играли, он кружился где-нибудь далеко в пустыне. Это приносило такое блаженство и такое умиротворение, но он не осознавал, что это духовно или как-то связано с просветлением. Он никак не мог описать это как духовность.

Когда он стал юношей, благодаря его качествам им заинтересовались многие мастера. Он был редкой личностью. Он был точно на грани просветления, но сам этого не осознавал — он даже не был искателем истины. Он делал лишь одно — кружился. Этого он не прекращал.

И однажды он решил кружиться до предела, чтобы посмотреть, что случится. Эти прекрасные переживания — случайность: что случится, если продолжать кружиться как можно дольше? Он кружился без остановки тридцать шесть часов, днем и ночью. И когда через тридцать шесть часов он упал, то был тотально иным человеком, излучающим новый свет.

Он создал традицию, которая сохранялась тысячу двести лет, — традицию кружащихся дервишей. У них была только одна техника — и ничего больше. У них нет никаких писаний, у них есть стихи Руми: он был крупным поэтом. У них есть стихи Руми и одна техника — кружение. Только благодаря одной технике многие люди за эти тысячу двести лет достигли предельного. И она была открыта Руми — который даже ничего не искал.

Все техники в мире — я исследовал всевозможные техники, чтобы понять, откуда они пришли. Потому что они не изобретения, они основаны на неком человеческом переживании, которое уже случалось. Просто нужно было сделать его более тонким, более отточенным, более методологичным, более чистым и более ясным, чтобы человек не делал его на какой-то биологической или физиологической основе ради некоторого минимального улучшения, но искал с его помощью предельную истину.

Все методы случились таким образом.

Я не встречал ни одного метода, который не был бы основан на человеческом переживании. Кажется, что природа уже обеспечивает нас всем, чтобы выйти за пределы обычного ума и достичь сверхсознательного. Но, к сожалению, мы этим не пользуемся, мы этого даже не понимаем.

Но были люди, которые собрали все возможности, сделали их чистыми, короткими, простыми, чтобы все могли ими пользоваться.

Это должна быть действительно большая работа. Если у меня будет время, я хотел бы остановиться на разъяснении каждой техники, используемой по всему миру, — из какого человеческого переживания она возникла.

Но одно определенно: нет никаких техник духовного роста, которые могут быть искусственно навязаны человеку. Природа уже все предоставила — вы можете очистить их, сделать их лучше, совершеннее. Но невозможно заставить работать искусственный метод.

Только с природой — ничто искусственное не поможет.

А когда сама природа готова вам помочь, глупо прибегать к искусственным методам.

Глава 28 Пока ваши стопы не станут святыми…

Ошо, это кажется невозможным: столькие страны на Западе сказали тебе «Нет». Но даже если бы так называемые демократии приняли тебя, что можно сделать с Россией и другими коммунистическими странами? Пока там не случится великого пробуждения, кажется, что мир обречен.

Это правда: многим так называемым демократическим странам не хватает мужества даже для того, чтобы выдать мне туристическую визу. Это великая честь. Они не оказывали таких почестей ни одному другому человеку за всю историю.

Их религии двадцать веков, столько же и их морали, столько же и их традиции, и они боятся человека, который не обладает властью, который приезжает как турист — всего на три недели. Их паранойя очевидна.