Переезд на юг

Почти в пустом зале за длинной стойкой с толстым стеклом работали всего лишь три женщины. С одинаковыми косынками, завязанными на груди – вроде трёх состарившихся пионерок. Тут управились с платежами за десять минут.

Потом отправились на Свердлова платить за газ и воду. У библиотеки – даже не дёрнулись. Прошли мимо. Дела, Маргарита Ивановна.

В отличие от зала «Росэнерго», зал на Свердлова был битком. И всего две дыры в толстой стене. Куда, как в дзоты, засовывались плательщики. Очереди к дырам изнемогали и галдели – будто на вокзале.

Поразила цепкая память старика. Наклонившись к окну, Агеев все платёжки выкладывал чётко, ничего не путал. Все цифры со счётчиков говорил без запинки, без бумажек, по памяти. (Вот тебе и старик!) У Табака так не получалось. Путался. Цифры искал – будто по всем карманам.

На улице Табак вытирал пот:

– Ну ты даёшь.

– Чего даёшь, – не понял натуральный калькулятор, хромая рядом.

– С цифрами. По памяти.

– А ты как думал, – смеялся Агеев. – Чтоб я на лавочке сидел. В обнимку с клюшечкой. Не дождёшься!..

Кугель позвонила в конце февраля:

Это из ФМС. – Как всегда – ни здрасьте, ни до свидания.

– Здравствуйте, Ангелина Марковна. Внимательно слушаю.

– Жду вас через час. – И бросила трубку.

Тоже привычно – без экивоков, без расшаркиваний.

Быстро собирался…

Кугель копалась в бумагах. Не смотрела на вызванного. Хмурая. После несчастного случая возле банка, после больницы была в корсете по грудь. У Табака глаза смотрели подло, с восторгом: одыбалась, стерва, ничего её не берёт. С костылём будет передвигаться, но гнобить и обирать мигрантов продолжит.

Наконец заговорила:

– Вот документы на получение вида на жительство. Поедете с ними в Краснодар 7-го марта и получите. Дальше в течение 3х дней должны зарегистрироваться у нас в 11-ом кабинете. Пропишетесь по месту жительства. В свой дом. Который, надеюсь, не продали ещё (ввернула-таки!). Всё. Счастливой дороги.

– А к вам мне больше не надо? – невольно вырвалось у Табашникова.

– Нет.

– Большое спасибо, Ангелина Марковна! Большое спасибо!

Табак нахально схватил руку начальницы и затряс. То ли искренне благодарил, то ли издевался. Сам не мог понять. Всё тряс руку ошарашенной женщине:

– Спасибо вам, спасибо!

И с папкой выскочил из кабинета.

В коридоре выкинул кулак вверх: есть! Футболист, забивший гол! Достань меня теперь, стерва.

Неожиданно увидел Парфентьева. В вестибюле. Старичок отошёл от кассы с квитанциями, со сдачей, не знал, куда это всё рассовывать.

– Павел Петрович, дорогой! Здравствуйте!

Старик тоже обрадовался. С готовностью затонул в объятии Табашникова, по-прежнему с квитанциями и деньгами веером.

Сразу пошли на улицу, под своей синей сосной сели на лавочку. Табак стал расспрашивать. Узнал, что больной брат Павла Петровича скрипит пока, слава Богу, а вот у младшего дела по-прежнему неважные.

– …Нет, высылкой больше не грозят, отстали, но с РВП ничего не движется. Опять – новые документы нужны из Казахстана, опять поборы. Ну, а как у тебя, Женя?

– А я, Павел Петрович, похоже, отмаялся. Вот они документы. (Похлопал по завязанной папке.). Всё, власть Кугель кончилась. Больше не увижу, любимую. Что называется, с зубовным скрежетом отдала. 7-го марта еду в Краснодар. Получу вид на жительство. Ну а дальше пенсию буду добиваться. Глядишь, через полгода-год начну получать. Вот, Павел Петрович – мои дела и радужные надежды.

– Ну, дай Бог, Женя, дай Бог. Рад за тебя. Очень рад.

При прощании Парфентьев твёрдо пообещал, что позвонит на этот раз обязательно. Что за разрешением на проживание поедет в Краснодар только с Табашниковым. Раз он на этом настаивает.

– Одному вам нельзя, Павел Петрович. Вы просто заблудитесь в большом городе. А я всё там знаю. И как добираться и куда сунуться в самой Миграционной. Звоните, обязательно звоните мне… Да я и сам вам теперь буду звонить. Надоедать. А то вам же очень сложно набрать мой номер. Инженеру по образованию. А?

Посмеялись. Парфентьев виновато подёргивал ухо.

Обнялись, и старичок пошёл обратно к двери. Пошёл на встречу с Кугель, на новые испытания. Весь беленький, в плечистой, явно не своей куртке. Обернулся, помахал забытой квитанцией, точно хотел освободиться от неё – и исчез за дверью.

Почему-то щемило в груди. Точно видел его в последний раз. Но чур-чур меня, как говорится. Опомнился и побежал к автобусу. Чтобы рвануть на нём скорей домой и доложить обо всём Маргарите и Агееву.

Но в кухне был только Геннадий.

– Ну как?

Раздеваясь, Табашников рассказывал.

– А-а! – сразу закричал друг. И тоже чуть не дал козла вверх. – Что я говорил! Умылась. Ни копейки не получила. А ты ещё хотел дать ей. Не-ет, долго нас теперь будет помнить, долго. (Ой ли!) Выскользнули. И ты, и мы с Машей.

Сразу заявил, что тоже 7-го в Краснодар поедет.

– Да для чего, Гена? Деньги лишние?

– У меня там, может быть, есть дела. – загадочно ответил друг. – И не менее важные. – Пошёл и выхватил из холодильника бутылку. Которую принёс с собой:

– Отметим?

Глава десятая

1

6-го марта, после обеда, Агеев пришёл в меланхолии. Сидел в кухне мешком, не снимал плаща: