Перегной

— Ты пойми, Марат, — назидательно и важно, как умудренный опытом сержант новобранцу начал проповедь Олег — это акция! Слово акция он произнес так значительно, как будто понимал под ним запуск корабля к далеким и неведомым мирам.

— Ты пойми, Олег — еще более назидательно, с издевкой ответил я — я журналист, я сюда не поглазеть пришел, а репортаж делать. Я буду снимать шествие, на вас мне чихать. Вас, если вы этого опасаетесь, уверяю, снимать я не буду. Я еще хотел добавить что фоторяд протестующих дебилов я спокойно могу найти в Интернете в любом фотобанке, и ни один читатель не заметит подмены.  Ибо это все равно, что заметить подмену одного десятка инкубаторных яиц на другой.

— Все равно, у нас есть своя пресс—служба — он указал рукой на девчонку с синими губами и кольцами в ноздре — мы потом предоставим тебе фотографии.

— Так у вас еще и пресс—служба есть — искренне изумился я. — Да вы серьезные чуваки, Олег! Вы просто гиганты. Извините, если что не так, ладно? Может вы еще и подпольно какую—нибудь «Революционную Искру» издаете, на деньги германского Кайзера? Конечно, как я раньше то не догнал — «бомбисты—кетчуписты». «Ограбление сберкассы при помощи баклажанной икры». Отличный будет заголовок для сенсационной статьи.

— Ну ты Марат зря ерничаешь, у нас на самом деле серьезная организация. — Олег обиделся и насупился, показывая, что его революционное достоинство унижено. —   Газету мы конечно пока не издаем, но пресс—служба есть. Отчеты об акциях пока фиксирует. Придет время — представим их народу. В Интернете там или где.

— Ага, значит снимать мне нельзя? А если я тебя, Олежка,  пошлю подальше, интересно найдется ли в вашей серьезной организации служба безопасности, чтобы тихо, без шума и пыли забрать у меня фотоаппарат и прогнать меня отсюда взашей? Профессионально прогнать, чтобы я отсюда и гаркнуть не успел ментам в оцеплении, что здесь хулиганы с кетчупом? — Олег молча сопел.

— Марат, ну чего ты, тебя порекомендовали, Сергей поручился за тебя, а ты мало того, что нарушаешь дисциплину и требования звеньевого акции, так еще и издеваешься над нами…

— Унижаешь наше достоинство, — подхватил я, — ставишь под сомнение моральный облик нашей организации, её значение в истории мировой революции, да?  Олег, мне абсолютно чихать, что вы считаете себя борцами—революционерами, а шествие внизу врагами. Я  пришел сюда чтобы сделать репортаж о том, как одно дрессированное стадо будет портить наряды другому дрессированному стаду.

Казалось что пламенный революционер сейчас расплачется.

— Слышь, товарищ, или как там тебя, боец, или кто ты там, звеньевой. Давай по хорошему.  Сколько тебе надо денег, чтобы ты купил себе и своим товарищам по борьбе пива и отстал от меня.

Ста рублей вполне хватило. Уже гремела бравурная музыка шествия, однако самого его еще не было видно.

Я еще успел покурить. Связался же с дураками. Ей богу, детский сад, ясельная группа. Вот же незадача! Нет, ну это надо было случиться такому  нестроевому западлу?! 

4.

Дело было в том, что вчера вечером мне позвонил Дед и  раздраженно потребовал заменить интервью с Коноваловым на что угодно. Репортаж, хроника, без разницы. Мне было жаль своего труда и я возражал. Дед настаивал, грозил и даже угрожал.

Задействовав все доступные источники информации, я выяснил в чем дело. Дело было до смешного простым. Собиравшимся в Вече педикам лидером нужен был  не сирый наплюмаженный ливер, а деловой человек и опытный политик. И они, каким—то макаром подкатили к Коновалову. Он принял предложение, скорее всего потому, что его положение в нашем Конце было не безоблачным.  За спиной маячили и другие кандидаты и они могли создать конкуренцию. И добропорядочный отец семейства Коновалов, великий энтузиаст и мыслитель, государственный муж и политик мог, вполне себе, не попасть в Вече. Тогда как педики обещали выстроить ему внутри своей шоблы столбовую дорогу.

Коновалов тотчас переметнулся и перекрасился. Его лицо на фоне бело—сине—красного триколора слегка заголубело. Если раньше в его программе утверждались ценности традиционной морали и семьи, то теперь, в его переметных экспресс—интервью появилась иная риторика.

Ну да фиг с ним, в самом деле. Политика дело такое — там вертеть задницей обычное дело.  И Деда тоже можно понять. Коновалов кинул его с размещением интервью и Киреев попадал на деньги. Ему ведь тоже пришлось отжать с первых полос кое—кого из рекламодателей. И черт бы с ним, с Дедом. Но этот прохвост Коновалов кинул и меня. Рухнула в тартарары моя надежда о скором поступлении на журфак. Эх ты, Коновалов, ты ж в мою мечту плюнул, чудак ты политический.

Но мечта, оно конечно мечта. Но все же — мало ли у кого какие мечты.  Мечты они тоже всякие бывают — например достижимые и недостижимые. Я вот на субботу запланировал свидание с Люсенькой. Да, да! С ней самой, с несравненной моей зазнобой. Уж не знаю, что щелкнуло в ее сердце, но она согласилась сходить со мной в кино и поесть мороженого.