Перегной

— Там ведь как было, — закусывая шпротиной заговорил он. Уже на третий день стало ясно, что что—то с тобой не то. Стали отрабатывать все твои связи, звонки, ну, сам понимаешь. Серегу твоего пробили влёт. Ты же ему звонил три раза с крыши. Ну еще неделю за ним гонялись. Потом он показания давал. В общем по тебе вопросы практически сразу же снялись. Но девка эта впуталась. Изнасилование, заражение. Там как было — её  жених, работник органов, между прочим, заразился. И выходило так, что от нее. Он предъявил, она на тебя. А ты под подозрением. Одно к одному. На телевидение история ушла. Пришлось короче выделять отдельное дело уже по этому эпизоду. Взяли с нее заявление, все как положено. Попадись бы ты тогда — тебя бы только за это менты порвали.

Рыжий слез со стола и стал копаться в его ящиках. — Была же где—то у меня еще фляжка. Фляжку он не нашел. Тогда он уселся  обратно на стол и продолжил с сожалением.

— Но вот момент.  Приходит к венерологу еще один паренек и говорит что страдает уже дней с десять как. И от той же самой болезни. Раньше стеснялся идти, дурила. Думал само пройдет. Ну так вот, выясняется, что от этой же самой Люськи и заразился. Так и выяснилось, что она тебя оговорила. Блядища еще та оказалась. Скандал замяли, дело закрыли, эта тварь вообще из города уехала.

Теперь все, чувак. Свободен ты теперь как птица. Куда пойдешь теперь?

* * *

Человек спустился по широкой мраморной лестнице особняка к выходу.

Равнодушный контролер, этот страж государевого закона и порядка, нанизал пропуск на длинный штырь, нажал педаль турникета и отвернулся вглубь своего обиталища. Там из нелепого обмылочного телевизора, детища неизвестной азиатской локации, лилась безликая жизнь.

Человек помял в руках шапку, переступил с ноги на ногу, выдохнул и шагнул за порог. Черным контуром в на миг посветлевшем проеме высокой, купеческой двери мелькнула его фигура и опять настали тихие сумерки.

Кто был этот человек, какой  была его душа, куда он стремился, откуда шел и куда пришел, так и осталось непонятным. Что двигало им в его жизненном пути, какие побудительные причины, какие мотивы и задачи — бог ведает.

Но он шел, этот человек, куда—то и зачем—то постоянно шел. И вот он прошел небольшой отрезок вечного пути и готовился начать новый.

Перед ним лежало множество дорог — и широких столбовых, и оттаявших в оттепель тропок. И он стоял, щурясь от непривычного дневного света, и о чем—то сосредоточенно думал. А может и не думал, а просто вдыхал воздух и вспоминал, как вспоминают пережитое.

Был серый пасмурный день. Звенел колокол. Над церковным куполом летали черные птицы.  И качалась, сбросив снег,  возле лица намокшая ветка.                                                  

Пермь 2007–2010.