Перегной

- Да погоди-ка, не знаю ли я тебя, - опять раздался из темноты голос и тут же сменился на ор, а с этим радостным ором из тьмы на меня выскочил, набросился и заключил в объятья не кто иной, как ВиктОр, мой стародавний Штыринский знакомый. Моя палочка- выручалочка. Мой верный последний шанс.

- Витька. Татарин. - Орал он - Ты! Ну ты оброс, братан ты мой космический, ну ты сластёна!

Он мял меня и тормошил. Тряс и ощупывал и я тоже включился в этот безумный ритуал. Тоже мял, тряс и щупал.

- Ну ты бес, ну ты деспот, ну ты демонюга! А я думал, что за пришлый сел тут на поляну на настеленную, как Соловей Разбойник на проезжий лес. Кто тут корешем моим помыкает? А это ты. Да кто же еще-то. Во я затупил. Ну ты оброс, ну ты сластёна! - Не унимался ВиктОр.

- Чё это я сластена. - Растерянно и радостно спрашивал я.

- Да это анекдот такой есть, про бабкину лохматку, да дедкину бородку. - Отмахнулся Виктор и опять заорал, ощупывая меня с ног до головы - Ну ты деспот. Возмужал-то как, окреп на харчах, на вольных.

- А я тут, понимаешь, дружину снарядил в земли дальние. Дай, думаю, проучу поганца. Что, думаю, за печенег тут Русь тревожит. А то и не печенег вовсе, а Татарин, икать меня в садок. Ты ли это?

- Я, братан.

- Ну! Теперь разгуляемся тогда.

- Это, - встрял все понявший Щетина, - пока суть да дело, может организовать чего? Ну, как бы за встречу?

- Организуй, отец родной, конечно организуй, - распорядился Виктор и опять радостно накинулся на меня.

Бритоголовый крепыш, а с ним еще один такой же снисходительно улыбались. Толяна, в пределах досягаемости удара ногой, не было видно.

Он и исчез также незаметно, перегрузив в темноте что-то с мужиками из кузова и что-то загрузив обратно. Мы с ВиктОром сидели, между тем, у костра, пили и разговаривали.

- Ну как ты вообще? - Спросил я у приятеля, когда мы вдоволь нащупались и наобнимались.

- Все чики-пуки. - Виктор, закинул в рот четверть луковицы.

- Луфтфе фтех, - продолжил он с набитым ртом, - а ы ак?

Да тоже ничего. Видишь вот, куда занесло.

- Да уж вижу. И наслышан. - Прожевавшийся ВиктОр опять наливал самогонку. - Ну ты и проблем нам доставил, братан ты мой космический. Аж пришлось жопу подрывать с теплого местечка и рвать со всех ног. Обижаешь ты клиента-то. Где он, Толян-то. Толян, ты где? Фьють-фьють, бобик. Уехал что ли. Да и хер с ним, на, держи. За здоровье. Мы и без него все порешаем, пошел он к бесу, лох дойный.

Мы выпили.

- Я ведь чё говорю, как судьбина то повернулась, окаянная. От тюрьмы к суме прямо, - продолжал Виктор, рассказывая уже не только мне, но и мужикам.

- Спровадил я тебя тогда с хаты, ну там тык-пык, пробил, что все нормально, что успешно ты встал на-хода и принялся за Любку. Любка, это пидор там один есть такой, пояснил он притихшим слушателям.

- ...Так, мужички, а че это мы сидим, ничего не говорим? Татарин, чего у тебя народ безмолвствует? Так, товарищи, не стесняемся, наливаем-выпиваем. Дед? Дед, где ты? - Он поискал глазами Щетину, подозвал его, точно официанта щелчком, зашептал ему что-то насчет выпивки, сунул в ватник купюру и тот усвистал в ночь, не иначе как за добавкой.

- Так вот, - продолжал Виктор свой, как всегда многослойный, словно торт, рассказ, - обработал я Любку значит. Да не смотрите вы на меня так, ёмана, не в том смысле! Вот извращенцы. Струной, значит, была у меня в вороте струна показал ему - смотри мол у меня, в струне в этой, твоя, бляха, смерть. У Кощея в игле, а игла в яйце, а у тебя в струне, а струна у тебя в сраке. Молчи, говорю, понял? Ну он понял, как не понять. И тут дергают меня значит к дежурному. Я думаю - че это? Неужто несрастуха.

Захожу, значит в дежурку, ништяк такой, бодрячком, чё, говорю, начальник, кого, говорю, по что тревожишь? Глядь, а там сидит терпила мой, ну этот, которого я веслом-то, помнишь, жалкий весь такой сидит, глаза потупил. И рядышком следак мой и еще какой-то ментовской высокий чин, начальник, не иначе. Оба сердитые, а что делать?

И говорят они мне, братанюга ты мой космический, хочешь верь, а хочешь нет: Вали-ка ты Витька отсюда, подобру поздорову, нахрен. Я такой - как так, а они мне - как ты есть краса и гордость родного края, ум, сука, честь и совесть значит, товарищ вот этот вот решил забрать свое заявление о краже лодки и избиении. Дескать он по пьянке тебя оговорил. И говорит мне это мент, слышь, братан, а меня радость переполняет, как чирей гноем, и вот-вот я лопну и разулыбаюсь. Но я держу мину, понял, по серьезке такой. Ну, за судьбу!

Все чокнулись. Виктор продолжил.

- В общем расписался я где надо, все пучком, и говорю им такой - чао, фантики! И на выход, пока не передумали. И мне в спину такой следак мой - до скорой встречи мол, Витенька, - дескать прихватит он меня всё равно. И главмент тоже, на суд говорит, через два дня явился чтоб, по административному делу, о браконьерстве. Штрафовать мы тебя мол будем.

- Так значит выпустили тебя тогда?