Перегной

- Ну, раз так, поехали тогда, что уж, - смягчился вдруг водитель, - подкину тебя от тебя же подальше, может фору выиграешь. Да подсобишь мне заодно в одном деле.

В нагретой, гремящей кабине грузовичка было очень уютно. Да еще, добавляя комфорта, заколыхался, защекотал ноздри сигаретный дымок. Курить мне хотелось до головокружения, до дрожи в суставах, до, казалось, неминуемой, если не закурю тотчас, потери рассудка. Но просить у прижимистого куркуля-водителя не хотелось. Итак удалось едва-едва сменить его гнев на милость. Однако дымок манил.

- Дай сигаретку. - Набравшись смелости все же попросил я мироеда.

- Выеби Светку. - Тотчас, заржав, ответствовал водила.

По тому, как он мгновенно ответил на вопрос выходило, что не я один, а пожалуй, что и все обращающиеся к нему с подобной просьбой люди получали такой же ответ. Классический все же он мироед, у такого снега зимой – тряси не тряси накладными, не допросишься.

- Светка заболела - тебя ебать велела! – Огрызнулся я на водилу. А фигли, мы тоже не пальцем деланные.

Ответом мне было задорное гоготание.

- Может тебе еще легкие напрокат дать? – Проржавшись спросил водитель. – Кури, что уж тут, раз напросился.

Мы куда то ехали по извилистой, петляющей то по полям, то по перелескам дороге. Вот ведь – сидел на взгорке, ждал неведомо чего, думал я пуская в приоткрытое окно ароматный дымок, и явилось мне это «неведомое что», а вместе с ним и «неведомое чмо», не таким уж и чмом в последствие оказавшееся. Теперь это неведомо что, везет меня неведомо куда и ведь, что самое интересное привезет. Сказка просто какая-то. В самом начале своего путешествия, я помниться смотрел на разметку дороги, и представлял себе что это нить Ариадны. Теперь и разметки нет, да и нить уже не раз оборвалась и запуталась. А клубок и вовсе сгинул. А я все куда-то бегу. Куда? Да все туда – неведомо куда.

Вскоре мы свернули с асфальтовой дороги на проселочную и вот – тут то и начались настоящие испытания для грузовичка. Он подскакивал на рытвинах, взмывал над дорогой и приземлялся, будто бы содрогаясь всем телом, потом на секунду замирал, и продолжал движение, отплевываясь пылью из под колес. Пару раз ему даже пришлось одолеть вброд ручей. Солнце уже давно прошло зенит и и начинало крениться на борт.

Грунтовая дорога исчезла совсем, но водитель, держа в уме какие-то метки смело свернул в рощицу. По лесу шла едва наезженная колея. Ветви теперь хлестали по кабине и по кузову, лезли в лобовое и боковые стекла, царапались об обшивку. Грузовик ухал как филин, продираясь через чащобу, забираясь по ней куда-то вверх и вбок. Каждый раз, когда водитель крутил вполоборота руль, правя грузовичок в самое сплетение веток, мне казалось, что все, приехали, сейчас-то уж точно дорога закончится, но в последний миг ветви расступались и мы продирались дальше и дальше. Грузовик наш рычал, кряхтел, тужился из последних сил и тогда, когда мне показалось, что уже совсем ему конец, что сейчас и настанет тут его смерть, он, вывернув последний раз из-под колес кусок земли вдруг выкатился на вершину горы, к которой так отчаянно, с отдачей всех без остатка своих лошадиных сил, лез.

Деревья отпрыгнули в стороны и дивная картина распахнулась передо мною. Внизу, как в кино лежала вечереющая долина, по которой раскинулось большое село. В одной окраине села серебрилось огромное, чеканное от ветерка, блюдо пруда, в другой оплывшим пряником кривилась деревянная башенка. Село лежало прямо, вытянувшись как струна, в одну длинную улицу. Позади села были живописные луга, по которым бродили не менее живописные, хоть сейчас на холст, стада и заходящее солнце ласково ершило по холке все это великолепие. Окруженное невысокими, плосковерхими горами село поражало идиллическим спокойствием. Без сомнения - это было самое красивое место из виденных мною, самое мироустроенное, самое идеальное. Все в нем было ладно, подогнано и пристроено. Все было со смыслом и уместно.

- Вот она, Молёбная, красивая да? – спросил меня водила и стал осторожно, цепко держась обеими руками за баранку, вести грузовик вниз.

- Красиво, - ответил я, - а что это?

- Молёбная, говорю же. Деревня такая. Люди тут живут, но не как все, а наособицу. Ну да сам увидишь. А мы им везем гостинцы.

- Что за люди? Староверы что ли? - Догадался я.

- Ну, можно сказать и так.