Перегон

Вагон внезапно перестал раскачиваться, только легко, едва заметно вздрагивал, усыпляя пассажиров поневоле. От крепкого напитка, кровь в жилах пульсировала в такт колёсам. Дядя Гриша прикрыла веки от удовольствия. На них выступила синяя надпись: «Не буди». Когда с чифирем было покончено, Саша знал всё, что ему было нужно. Дядя Гриша обещала переправить ответ малявой.

В тамбуре Сашу терпеливо ждал конвоир Кошлатый. Возле сетки, скрестив руки на груди и облокотившись не стену стояла высокая худосочная женщина. На ней была транзитная роба — синий комбинезон с длинными рукавами и светлый платок, завязанный на затылке. Две верхние пуговицы робы были расстёгнуты. Из разреза выглядывал край татуировки — чуть приоткрытый бутон тюльпана, означающий, что 16 лет её носительнице, исполнилось в местах лишения свободы. Легкомысленно сдвинув фуражку на затылок, Кошлатый пылко ей что-то шептал, а потом перевёл дыхание и вслух добавил:

— Ну так договорились, Беда? Ты меня знаешь, я тебя не обижу, будет пузырь и тушёнка.

— Хороший ты парень, сержант Микола! — наводчица по кличке Беда, обожгла конвоира глазами.

— Я вообще-то, — Кошлатый сдул с погона невидимую пылинку, — старший сержант!

— Это по званию ты старший сержант, а по жизни, ещё та сука! — не меняя интонации выругалась зэчка.

— Не понял, — от неожиданности, Кошлатый громко икнул.

— Хотел Светку-Беду на желудок купить? Ну-ка вали отсюда, пока тебе здесь зенки не выключили, — она зло улыбалась, обнажив верхний ряд крепких зубов.

У двери вагонзака Саша оглянулся, Дядя Гриша стояла, положив морщинистые руки на стальную сетку и смотрела ему вслед, стёкла очков тускло блестели…

Всю дорогу Микола Кошлатый нещадно материл женщин. В последнем тамбуре Саша резко остановился и старший сержант не рассчитав дистанции, налетел на его спину. Зэк повернулся, крепко взял его за отворот шинели, сильно встряхнул и оттолкнул вертухая к противоположной стенке.

— Тебя Кошлатый, будто не мама родила…

— Братанок, ты чё? — Микола испуганно округлил глаза.

— Твои братанки по ту сторону Амура, рис косят…

* * *

Колёса сдвоенным ритмом монотонно долбили рельсы, равнодушно поскрипывали шпалы и путевые костыли, отголоски дизелей разлетались над сонным лесом. В вагоне было душно натоплено. Свет керосинки едва пробивался сквозь густое облако табачного дыма, собравшегося под потолком.

Зэки не спали. Заложив руки за голову, домушник Сидор рассказывал захватывающую историю.

— Было дело акурат под Новый Год, в городе Великий Устюг, хотя и не город это вовсе, а так, посёлок — народ не просыхает, легавые звереют… Погоняло у кореша моего было Косяк, он это… Уважаемый кент был, на угловых шконарях клопа давил, хотя и вправду косил, смотрел вроде прямо, а видел за угол. Короче он где-то надыбал прикид Деда Мороза, шапку, бороду, валенки — оделся, ну вылитый Мороз, будто с новогодней открытки. А Устюг этот, считается Родиной Деда Мороза и он у них там это… Ну в авторитете чтоили. Вобщем накупил Косяк игрушек на червонец, сложил в мешок красный и пошёл по квартирам, вроде значит это… Поздравлять малолеток, а сам всё по сторонам зыркает. А люд наш сам знаешь какой, доверчивый и хлебосольный, за каждой дверью наливают народному любимцу, закусон подносят. Косяк по началу отказывался, мол нельзя на работе, а потом видит, что население недоверчиво и даже подозрительно относится к непьющему Деду Морозу и понял, что лучше будет выпить, заодно и бдительность хозяев притупить.