Переговорщик

Он тяжело подпрыгнул и стал таять в воздухе. Я проводил его глазами, и устало сел на землю. Что я только что сделал? Что я вообще делаю? Чувствуя, что сейчас сойду с ума, я закрыл глаза. Надо идти обратно… Нащупал нож рядом с собой, на земле, открыл его, вглядываясь в замерцавшие знаки на лезвии, и нарисовал их в воздухе. Протянул руку к появившемуся пятну, раздвинул его и оглянулся последний раз на пустыню.

Я еще вернусь.

Темнота жадно заглотнула меня, наглухо спрятав все звуки и ощущения.

– Танюшка… – Я открыл глаза и сел.

– Сам ты… Танюшка… – обиженно произнес Борька. – Ну и слава тебе, Господи, очнулся! Не пугай так больше, Миш…

Я поднялся, подошел к реке. Сел на корточки, долго умывался, потом развернулся к Борьке:

– Что я делал?

– В смысле?

– Я долго так валяюсь?

– Целую ночь.

– Чего?! – обомлел я, не замечая, как по груди скатываются капельки воды.

Борька вдруг сел и заплакал. Долго сопел, потом вытер рукавом лицо и произнес:

– Я не знаю, кто ты, Мишка. Ты упал, потом побледнел и застыл, будто мертвый. А потом начал что-то тихо говорить, будто спорил с кем-то. И говорил на каком-то непонятном языке… А потом… а потом – ты перестал дышать.

– Надолго?

– Почти на час. Я уже попробовал сделать искусственное дыхание, но не помогло. Сеть тут не берет, так что телефоном не было смысла пользоваться, – тарахтел Борька, нервно грызя грязный палец. – А что еще делать? Я ж не знаю. Так и сидел с тобой, думая, что буду всем говорить… И до города черт знает сколько ехать. И ты тяжеленный, как не знаю кто. Я уж было собрался, решился тебя дотащить до машины. А ты вдруг ожил. Дышал неровно, но потом все стало нормально. Ты где был? Кто ты?! – сорвался он на крик.

– Не кричи. – Я пошарил руками, ища сигареты. Борька швырнул мне пачку и зажигалку, и отодвинулся, стараясь не смотреть мне в глаза… – Не знаю, Борь. Не знаю …

– Ты когда-нибудь убьешь меня своими выходками.

Он сел рядом и тоже закурил. Потом вздохнул и тихо сказал:

– Я отпустил сома. Жалко мне его почему-то стало.

Я вздрогнул и посмотрел на него.

– Поехали домой, а? – Борька встал и протянул мне руку. – Только обещай не помирать, пока ехать будем, а то мне не очень хочется всем объяснять, почему ты неживой…

*******

…С трудом оторвал голову от подушки и взглянул на часы. Половина седьмого. Вечера или утра?

Телефон не успокаивался, норовя сползти с тумбочки, гудя вибратором, как рассерженный шмель. Я подхватил его и нажал на кнопку:

– Да?

– Миша! Привет! Я все не могу дозвониться до тебя! – жизнерадостно затараторила в трубку Юлька. – Думала, ты занят.

– Ага, – ответил я, с трудом подавив зевок. – Я и был занят. Спал.

– Ой! – Она помолчала и осторожно спросила: – Разбудила?

Посмотрел на свои пальцы, которые еще ныли:

– Да ладно. Все равно вставать. Как дела?

– Хорошо. Не считая того, что ты не пришел сегодня…

– Юль, да работа все время отнимает, понимаешь. Я думал, что освобожусь пораньше, а тут…

И замолчал. Мама дорогая!

– Я понимаю, Миша… – грустно ответила Юлька. – Но думала, может, всё же, ты сможешь прийти…

– Юлька! – заорал я в трубку. – Прости! Уже бегу!

– Миш, погоди! Если ты устал…

– Все! Жди!

Я подпрыгнул, крякнув от боли. Выскочил с кровати и наступил на хвост Тимофею, который безмятежно дрых возле кровати. Тот подпрыгнул и заверещал благим матом.

– Блин, Тимоха! Ну чего ты хвост выставил на всю квартиру! – подхватил я щенка и погладил по голове. Тот еще секунду посопел обиженно, потом неуверенно взмахнул хвостиком и потянулся ко мне. – Да погоди, потом облизывать будешь!

Я аккуратно опустил его на пол и стал натягивать штаны. Потом понесся на кухню, насыпал Тимофею в чашку корм и вывалил в блюдце варенье:

– Лопай! Тока не все сразу, а то попа слипнется!

Тимошка радостно тявкнул и поскакал к чашке, ткнулся в нее носом и довольно захрустел кормом. Вот и ладненько…

Подарок Юльке я приготовил уже давно. Только и вправду забыл, что день рождения сегодня.

Ветер толкнул в грудь, когда я выскочил из подъезда, и попытался прищемить мне руку входной дверью. Но не успел. Я проскочил быстрее.

Напротив моего дома, в маленьком парке, цветочный ларёк был открыт всегда.

– Привет, – улыбнулся я продавщице, молодой девчонке, сидевшей за маленьким прилавком. – Мне цветы нужны!

Она тоже улыбнулась:

– Так выбирайте.

Я пробежался глазами. Банальные розы, всех немыслимых расцветок, гладиолусы, гвоздики, даже кактусы есть.

– А что-нибудь интереснее этого есть?

Девчонка помялась, потом кивнула головой на полку:

– Есть орхидеи. Есть тигровая орхидея. Красивая. Но она дорогая.

– Тащи!

И вправду красивая. В стеклянной коробке. Нежная и воздушная.

– Сколько?

– Девятнадцать тысяч, – виновато сказала продавщица. – Я же говорю, дорого.

Я молча вытащил из кармана деньги, отсчитал и одним движением припечатал к прилавку.

– Ух, ты… – протянула девчонка. – Мне бы так. Завидую вашей избраннице. Ой… Простите…

Я было развернулся, но остановился и посмотрел на нее. Потом подошел обратно, сам снял с полки вторую орхидею, с нежно-розовыми лепестками и поставил на прилавок:

– А эта сколько стоит?

– Столько же, – протянула девчонка испуганно.