Перегрин

Я сижу на коне, положив длинное копье перед седлом и придерживая его правой рукой. Левой держу пятиугольный железный щит среднего размера, висящий на ремне через плечо. Для конного боя он немного великоват, но я не на турнир приехал. Вполне возможно, что придется биться в пешем строю, и тогда щит будет даже маловат. Позади меня на лесной дороге расположились кучно конные галлы, кельты и иберы, всего около тысячи. Они без седел и с легкими копьями длиной метра два или, по большей части иберы, с запасом дротиков длиной чуть больше метра. За ними стоит пехота, вооруженная и защищенная, кто на что горазд. Мы все прислушиваемся к звукам сражения — кимвры с диким ором штурмуют поселение. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев, но все равно холодновато. Или это меня колотит слегонца от страха. Скорей бы начался бой, чтобы избавиться от тошнотворного состояния, в котором сейчас пребываю. Столько раз уже сражался, а всё никак не привыкну, не научусь относиться спокойно.

Со стороны поселения к нам скачут Перт и Дейти, которые были посланы мной отслеживать, как идет штурм. Их появление — знак того, что кимвры увязли основательно. Перт подтверждает мои догадки.

— Кимвры сломали в двух местах частокол, скоро захватят поселение, — докладывает он.

— Тогда поехали, — буднично говорю я и бью шпорами коня, заставляя идти шагом, чтобы пехота не отстала.

Перт и Дейти занимают места за мной. За ними едут остальные всадники. Сейчас мы примерно в километре от поселения. Удивительно, но никто из кимрских женщин или детворы не вышел на нас. Наверное, наблюдают за штурмом, особенно пацаны. Такое ведь не каждый день увидишь.

Дорога выводит нас к шалашам и палаткам, стоящим по обе стороны ее. Возле них буднично возятся женщины. На нас сначала смотрят без интереса, видимо, приняв за один из своих отрядов. Только после того, как из леса вслед за конницей выходит пехота, догадываются, что мы явно не союзники.

Я останавливаю коня, машу над шлемом правой рукой из стороны в сторону, давая команду рассредоточиться. Кимвры от нас метрах в пятистах. Несколько сотен их рубятся на валу поселения с осажденными, а остальные поджимают сзади и ждут своей очереди. Дела у них идут прекрасно. Самое большее через полчаса кимвры большими силами ворвались бы в поселение, после чего судьба его была бы решена. Задние, привлеченные криками женщин, оглядываются, смотрят на нас тупо, пытаясь понять, кто такие.

— Вперед! — команду я сам себе, беру длинное копье, прижимаю его локтем к боку и шпорами разгоняю коня теперь уже до галопа.

Я слышу перестук множества копыт за моей спиной, что придает уверенности. Иногда мне приходит в голову жуткая мысль, что я поскачу в атаку, а мои подчиненные — в обратную сторону. Наверное, это от привычки думать о других только хорошее. Кимвры, кажется, приближаются рывками. Всего несколько секунд назад они были еще далеко — и вдруг совсем рядом. Я выбираю крупного бородатого мужика в длинной, ниже колена, кольчуге, который, закрывшись овальным щитом и выставив копье, ждет меня. Только вот мое копье длиннее метра на полтора и наконечник у него стальной, твердый. Оно запросто прошибает щит кимвра, кольчугу и тело и вдавливает в стоящего сзади воина, сбив с ног и его, после чего с громким треском ломается. Разогнавшийся конь грудью, защищенной железной пейтралью, сшибает с ног еще несколько человек, далеко вклинившись в толпу. Я выкидываю обломок копья, выхватываю саблю и начинаю расчищать место справа от себя. Кимврам неудобно в давке работать длинными копьями, а мне в самый раз сечь их саблей. Она запросто рассекает шлемы, как кожаные, так и металлические, которые попадаются редко. Правда, на место убитого сразу выталкивается напирающими воинами другой, пока трупов не становится так много, что образуют горку.

Краем глаза замечаю, что чуть позади меня справа и слева работают копьями другие всадники, собираюсь повернуть коня влево, и в этот момент он громким ржаньем встает на дыбы. Наверное, какой-то кимвр угодил копьем в незащищенное место. Доспех на моем коне далек от образцов Позднего Средневековья. Впрочем, и тогда опытный пехотинец ударом кинжала мог запросто ранить коня. К счастью, седло у меня глубокое, иначе бы вылетел из него. Успеваю заметить, как стоявший впереди слева кимвр, воспользовавшись тем, что пространство рядом с ним освободилось, размахивается мечом, длинным и широким, сантиметров шесть-семь, и бьет моего коня по голове позади шанфрона. Удар настолько силен, что разрубает голову почти полностью. Из раны ручьем хлещет кровь. Жеребец еще стоит, но я чувствую, как он оседает, собираясь завалиться на бок.