Перегрин

Оружие и доспехи каждый воин приобретает сам. Если нет на это денег, что было в большинстве случаев, то получаешь от Республики, а потом стоимость вычитают из суммы, полагавшейся при вступлении в армию, и последующих выплат, если ее не хватило. Для меня, как лучника, обязательными были, кроме лука с четырьмя дюжинами стрел и короткого меча или кинжала, шлем и маленький щит. Стрел у меня было всего один колчан на три десятка, поэтому остальные заказал у местного мастера, а кожаный шлем на железном каркасе и с наушниками, как у перегринов в Византии, небольшой круглый щит, сплетенный из ивовых прутьев и обтянутый толстой воловьей кожей, который здесь называют нумидийским, и доспех из кожаных полос внахлест купил на рынке. На все это хватило денег, полученных после продажи чаши, и даже немного осталось, так что задолженность перед Римской республикой не заимел. Потом, правда, пожалел, что не взял в долг, потому что «подъемные» получил только через месяц, когда уже сидел на мели. Я понадеялся, что получу раньше, и потратил оставшиеся деньги на обустройство жилья и всякие нужные в хозяйстве вещи. К счастью, по понедельникам каждому выдавали недельный продовольственный паек, состоявший из муки, бобов, оливкового масла, вина, твердого сыра и сала, так что с голоду не умерли и в кабальные долги не залезли. Любой торговец с удовольствием давал товар в долг военнослужащим, но накручивал сверху от двадцати до пятидесяти процентов, кому сколько позволяла совесть, то есть отсутствие её.

Пока мы стояли в порту, ночевал я дома. Рано утром, когда открывали городские ворота, приходил на либурну. Кроме караула из трех человек, ночевали на судне еще с полсотни солдат и матросов, не имевшие женщину и не желавшие тратить деньги на аренду жилья. Сафон с важным видом, поглаживая свою роскошную бороду, первым делом осматривал судно со всех сторон, будто проверял, не просверлил кто-нибудь за ночь дырку в корпусе? После чего уходил в свой шатер на корме и появлялся только, если приходил посыльный из штаба. Что он там делал целый день — не знаю, как, наверное, и остальные члены экипажа, включая его слугу, который часами сидел неподалеку от шатра и тупо смотрел перед собой. Хотя покажи мне своего слугу — и я скажу, чем ты занимаешься в шатре. Фест Икций, наоборот, был чересчур деятельным. Он приходил ни свет, ни заря, а мы обязаны были прийти раньше. Приходилось обгонять его после того, как открывали ворота. Центурион строил нас возле либурны в две шеренги, пересчитывал, хотя у меня были большие сомнения, что умеет считать больше, чем до десяти. Подозреваю, что определяет он по длине строя, потому что каждый раз требует, чтобы первые двое, а я, как самый рослый, был одним из них, стояли на одном и том же месте. Хорошо, что не придирался к форме одежды и внешнему виду, хотя люди с небритыми лицами и в первую очередь Сафон явно раздражали центуриона. Затем проводил строевые и учебные занятия с морскими пехотинцами, которых называл велитами (легкой пехотой). В основном это были сабины, некоторые горные общины которых до сих пор не получили римское гражданство, и галлы — народы сухопутные, побаивающиеся моря. У первых на щите был нарисован пегас или львиная морда, у вторых — синий косой крест, напоминающий андреевский, вытянутый по вертикали и поделенный напополам синей вертикальной линией. Стрелкам — нас было четверо лучников (сагиттариев), я и трое иллирийцев, и шесть пращников (фундиторов) с Болеарских островов, как я понял, с Майорки — в них участвовать не надо было, поэтому делали вид, что оттачиваем мастерство, стреляя по мишеням — плотным пучкам пшеничной соломы, привязанным к шестам, воткнутым в землю под городской стеной. Центурион пользоваться луком и пращей не умел, поэтому с приказами и советами к нам не лез, отводил душу на велитах.

Однажды Фест Икций договорился с центурионом соседней либурны, и они потренировали своих велитов опускать «ворон» и перебираться по нему на вражеское судно. Это был единственный случай, когда Сафон выскочил из шатра и отругал центуриона самыми непотребными словами, потому что «клюв» соседского «ворона» проломил доску палубы, пришлось ее менять. Наши тоже не пожалели соседнее судно, и его кормчий точно так же обложил своего центуриона. Не привыкшие к шатким трапам велиты с трудом перемещались по узкому мостику «ворона», постоянно цепляясь щитом за ограждение.

— Если будете так ползти, вас всех перебьют! — орал на них Фест Икций.

Я понял, что он, как и центурион соседней либурны, раньше служил только на суше и никогда не атаковал по «ворону», понятия не имеет, как это делается, поэтому подсказал по доброте душевной:

— Надо заранее убирать ограждение с левой стороны, тогда не будут цепляться за него щитами.

— Слишком умный?! — гаркнул на меня центурион. — Вали отсюда, занимайся стрельбой!