Перейди за Иордан. Судьба сильной женщины на переломе эпох

1934 год. Папа вел гидрогеологическую съемку Черноморского побережья от Сочи до Батуми, одновременно выбирая для покупки участок земли на этом почти пустынном побережье. Таким местом оказался район в пяти километрах южнее города Сухуми, между реками Келасури и Маджари, куда папа и поехал на велосипеде. Он медленно ехал по дороге, наблюдая, куда течет вода в придорожных канавах, чтобы по течению воды определить место водораздела рек, т. е. самое высокое место в этом районе. А когда это место нашел, он вылил на него ведро воды. Там, где вода потекла в разные стороны, было точное место водораздела. И тогда папа поставил на карте точку. Вернувшись домой, он торжественно объявил, что участок для покупки найден.

– Валя, вот в этом месте мы купим участок земли для нашего будущего дома. Это самое лучшее место на всем побережье: оно безопасно с точки зрения заболачиваемости, здесь самая чистая вода, почти нет ветров и морское течение идет от берега, значит, на берег не будет выноситься мусор после штормов. – И папа показал на карте маленькую точку, которой было суждено стать нашим дорогим домом на многие годы.

Так появился у нас огромный участок земли на самом берегу моря. На нем росла кукуруза и несколько ольховых деревьев, увитых виноградом «изабелла». Черно-лиловые гроздья, подернутые сизой дымкой, покрывали все дерево и висели даже на очень тоненьких высоких веточках. Это было владение птиц. В то время ухаживать за виноградом было не нужно – ни лечить его, ни обрезать, ни удобрять. Он рос сам по себе в обнимку с ольхой, никого не утруждая, и дарил свои ароматные гроздья всем вокруг. Еще в саду были две огромные черешни с темно-красными, почти черными ягодами.

На участке у самой дороги стояла менгрельская сакля с земляным полом и без потолка. С крыши в комнату свисала железная цепь с крючком для котла. Когда под ним горел огонь, дым выходил наружу через дыру в крыше. Вокруг костра стояли низкие деревянные скамейки, одна из которых была повыше и пошире. Она служила столом.

Едой в основном была мамалыга, которая выкладывалась деревянной лопаткой прямо на стол, и лобио: острый соус из фасоли с прасом и кинзой. На углях пеклись чуреки, пресные лепешки из кукурузной муки. Были у соседей коровы, вернее, коровки, которые давали всего несколько литров молока в день. Из молока делали сыр сулугуни и мацони. И так изо дня в день, без всяких разносолов и разнообразия, и не надоедало. Иногда покупали у рыбаков-греков хамсу и жарили ее на костре. И тогда в доме долго стоял запах рыбы. Да, еще была редька, чеснок, чечевица и батат – сладкая картошка, которую мама пекла в углях.

Освещалась сакля керосиновой лампой, которая висела на гвозде, вбитом в стену. Когда гасили лампу, в щели было видно небо со звездами и луной. Спали на железных кроватях. Когда шел дождь и везде капало, приходилось ездить с кроватью по полу в поисках сухого места. Так прожили осень и зиму.

Как-то папа привез на велосипеде большую посылку. Когда ее открыли, мама достала два детских бархатных пальтишка и унесла, а потом стали разбирать остальное… и чего там только не было! Носочки, рубашечки, платьица, туфельки, игрушки, медвежонок и, конечно, куколка с закрывающимися глазами.

– Мама, это добрая фея нам прислала, да? – шепотом спросил сынишка.

– Да, Мишенька, это добрая фея… она узнала, какие вы хорошие дети, и прислала вам подарки.

Много лет спустя Аля и Миша узнали, что добрая фея была их родная бабушка, Елизавета Моисеевна Юхоцкая, которая с дедушкой Иваном Александровичем жила в Австралии. А в тех бархатных пальтишках, которые унесла мама, были зашиты золотые монеты. Это была помощь на строительство дома.

Летом начали строить новый дом. Сначала построили флигель, в котором была одна комната и кухня, а потом и сам дом. Но не на том месте, где стояла сакля, а в глубине сада. Мама сделала проект, а строил дедушка Гудзь, сосед. У него была лошадь и телега, и он привозил все, что было нужно для стройки: доски, цемент, шифер, стекло…

Дом получился очень красивый и большой. Внизу было три комнаты и кухня, а на втором этаже была мансарда из двух комнат с балконами – один в сторону моря, а другой с видом на горы. На первом этаже была еще открытая веранда, которая приходилась на то место, где росла черешня. Но дерево трогать не стали, а сделали в полу вырез, и черешня стала жить на веранде. Весной она была усыпана белыми цветами, в которых жужжали пчелы, а под ней стоял стол под белой скатертью и плетеные стулья. Когда поспевали черешни, их рвали прямо с веранды.

Из обрезков досок построили маленький домик, в котором играли дети. Этот детский домик простоял все лето, пока не пришла зима и в нем не стало холодно и мокро. А мартовские штормы его совсем разрушили, и он упал.

Как-то дети заигрались, и Аля выбежала из домика и побежала к зарослям бамбука. Но вдруг почувствовала, что на нее кто-то смотрит, хотя кругом никого не было. Она присела под мандарин, но и тут ее кто-то видел. Она выбежала на дорожку и, чувствуя, что сейчас намочит трусики, начала плакать и звать маму.