Переигровка – 5 Фарватер Чижика

– Может, он и не в Израиль едет. Долетит до Вены, а там возьмет курс на Нью-Йорк.

– В Нью-Йорк – другое дело. Устроится в какой-нибудь университет, на «Голос Америки» или в «Новое Русское Слово», и вообще:

Start spreading the news
I’m leaving today
I want to be a part of it
New York, New York

Карьера! Станет профессором, купит «Кадиллак».

– Или в дворники устроится, если повезет.

– Или в дворники. Мусорщик, читал, профессия завидная. Не грозит безработица.

– Можно подумать, она ему тут грозит, безработица. Просто – перелётная птица он. Ищет теплое место.

– Разумно. Если ты перелётная птица, то разумно. Взять хоть чижиков: откочевывают на юг. Правда, недалеко. Потому что могут есть растительную пищу, всякие семена. Ласточкам хуже: мошкары-то зимой нет. Ласточке остаться – верная смерть. Может, Аркадьев из ласточек.

Летят перелётные птицы
Ушедшее лето искать
Летят они в жаркие страны
А я не хочу улетать

– Что-то ты распелся сегодня, Чижик.

– Что-то мы редко поем последнее время.

– Не волнуйся, скоро запоем квинтетом, – заверила Пантера. – Ты много колыбельных знаешь?

– Довольно. К примеру эта:

Баю-баюшки-баю,
Не ложися на краю:
Придет серенький волчок,
Тебя схватит за бочок
И утащит во лесок,
Под ракитовый кусток

– Какая-то страшная колыбельная, – передернула плечами Ольга.

– Могу другую.

Баю-баюшки-бай-бай!
Поди, бука, под сарай,
Мого Ваню не пугай.
Я за веником схожу,
Тебя, бука, прогоню.
Поди, бука, куда хошь,
Мого Ваню не тревожь!

– Тоже не сказать, чтобы спокойная: бука-то остался под сараем.

– Народ, Оля, в царское время жил в печалях и тревогах, что и отразилось в песнях. Но найдем и веселые, а не найдем, так придумаем. Аркадьев же, вестимо, мечтает о колыбельных других: лето, всё прекрасно, в пруду плещутся рыбки, в саду поют птички, папа богат, мама красавица, перед тобой жизнь чистая, как утреннее ясное небо. Вот и хочет туда, где благорастворение воздухов. По крайней мере, в колыбельных. Америка умеет подать товар лицом, не отнять. Вот и стремятся туда. А где Надежда?

– В райкоме комсомола. Там срочное совещание. Как раз по поводу Аркадьева.

– Вот даже как?

– Именно. Решают, в какой форме должны отреагировать комсомольцы нашего института на отъезд Аркадьева.

– А должны?

– Ну, Чижик…

– Хорошо, пусть должны. Но, в самом деле – в какой форме? Принести на лекцию тухлые яйца и гнилые помидоры, чтобы забросать Аркадьева? Так его, Аркадьева, поди, тоже уволили.

– Конечно, уволили.

– Значит, помидоры отпадают. Что еще могут студенты? Выйти на митинг «Нет эмиграции!» и требовать – чего? Полного закрытия границ? Это уже большая политика, не райкому решать. Так что ограничатся собранием с резолюцией о необходимости обратить внимание, улучшить и усилить пропаганду достижений социализма, патриотизма и борьбу за дело коммунизма. То есть то, чем, собственно, и занимались Аркадьев-старший и Аркадьев-младший, имея почёт, уважение и хорошее жалование. Студентам же остаётся производить акустическое воздействие. На Аркадьевых это впечатления не произведет, но остальные задумаются.

– Хотя бы задумаются, – сказала Пантера.

– Задумаются: почему целый доцент, с ученой степенью, с отличным местом работы вдруг срывается и едет в страну, где бесправие, война, высокие налоги, голод и нищета среди простых трудящихся? Или, может, не такие уж там голод и нищета? Нужно бы разобраться, Аркадьев знает, с какой стороны на бутерброде масло, Аркадьев на маргарин не согласен. И будут ловить в радиоприемнике Голду Меир и всех остальных.

– В Израиле теперь Ицхак Рабин, – сказала Ольга.

– Пусть Рабин. В общем, ветер раздует из искры пламя. Понятно, и в ректорате института, и в райкоме ситуация сложная. Приедет комиссия, найдет недостатки в кадровой политике. Как так получилось, что нам долгие годы преподавал приспособленец и тайный сионист? Да не абы что преподавал, не латинский язык, а главные науки! Науки, формирующие мировоззрение! Вдруг он нас того… растлил? В политическом смысле? И теперь мы ненадежны, дай самолет – угоним в Японию? Вот ректорат и пытается как-то исправить положение. И подключает кого может.

Но студенты профессоров не назначали, не назначают и назначать не будут. Не по чину. Никто не позволит – назначать. Так что пустое все это. Не наша игра. Студенты играют в шашки, ректорат – в преферанс.

– Значит, ничего не делать?

– Почему ничего? Учиться, учиться и учиться. Стране нужны не просто врачи, а врачи хорошие, а лучше бы отличные.

Послышался звук въехавшей во двор «Ведьмы». И «Панночка», и «Ведьма» – модель одна, «троечка», а звучат разно. На мой слух. Тогда почему люди должны не только звучать, но и думать одинаково?

Не должны.