Перекати-поле

— Поверь, Тигр, это было шоком и для меня самого. Но в сердце моем ничего не поменялось. Я люблю Кэти. В этом-то все и дело. Я хочу жениться на Кэти, но разве это справедливо по отношению к ней, если… Короче, я не такой, как ты, Джон. Я подвержен соблазнам. — Он попытался усмехнуться, но из этого ничего не вышло, и лицо его вытянулось. — Я собираюсь признаться Кэти, что изменил ей.

Джону показалось, что на грудь ему опустилась бетонная плита. Такое признание Трея убьет Кэти.

— Я… я расскажу ей, что со мной происходит, расскажу, как все будет дальше, пока я не буду уверен, что стал мужчиной, которого она заслуживает, — продолжал Трей. — Я совершенно убежден, что она поймет меня и даст мне эту паузу. Мы ведь оба будем в Майами — порознь, но вместе. На виду друг у друга, но… достаточно далеко, чтобы у нас была какая-то свобода.

Джон презрительно скривил губы.

— Выходит, ты хочешь, чтобы она была под рукой, когда тебе вдруг приспичит? В этом твоя идея?

— Нет! И никакая это не идея! Если ты считаешь, что Кэти тут же снимет свои трусики просто потому, что я случайно зашел к ней, то совсем не знаешь ее. Речь идет о том, что, когда развеются все мои сомнения и я смогу доверять самому себе, она будет в пределах досягаемости. Ради Бога, Джон. Нам всего по восемнадцать. Для серьезных отношений, которых хочет Кэти, у нас впереди вся жизнь. Ты сам посмотри на наших общих знакомых, которые были влюблены в школе, поженились, а потом развелись. Они связали себя отношениями слишком рано, не успев толком оглядеться по сторонам и узнать, что еще есть в этой жизни.

— В этой жизни нет никого более прекрасного, чем Кэти, ТД, и ты сам это знаешь. Когда ты собираешься с ней поговорить?

— Как только мы приедем домой. Было бы нечестно ничего не сказать ей. Мы с тобой уедем на осенний сбор первого августа. Летом у нее будет несколько месяцев на то, чтобы привыкнуть к мысли, что мы с ней не будем видеться… пока не почувствуем, что готовы возобновить отношения.

«Ты хочешь сказать, пока ты не будешь готов», — с возмущением подумал Джон. Он вообще не мог поверить, что они с Треем ведут этот разговор.

— А твое решение поговорить с ней сразу же после приезда имеет какую-то связь с этими телефонными номерами у тебя в кармане? — спросил он.

Трей снова покраснел.

— Возможно.

— А что, если во время этой паузы Кэти влюбится в кого-то другого? И узнает, что может жить без тебя?

На мгновение где-то в глубине глаз Трея мелькнуло отчаяние.

— Это тот самый шанс, которым я хочу воспользоваться, хочу рискнуть.

«Да ничем ты не рискуешь, заносчивый сукин сын, потому что уверен, что Кэти все равно будет ждать тебя», — подумал Джон.

— Ты разобьешь ей сердце, — сказал он.

Трей опять обмяк.

— Я знаю. Но Господь простит меня — я уверен.

— Надеюсь, что он действительно тебя простит, потому что Кэти может этого и не сделать. Ты же знаешь, она могла поехать поступать в Южнокалифорнийский университет.

— Да, знаю.

В самолете по дороге домой они почти не разговаривали.

На мгновение Кэти показалось, что ей снится какой-то дурной сон. Настоящий Трей не мог говорить ей о том, что, как ему кажется, они должны дать друг другу немного «свободного пространства», когда приедут в Майами. С его губ просто не мог сорваться весь этот перечень логических доводов в пользу «периода на то, чтобы немного остыть».

— Мы никогда не давали друг другу возможности узнать других людей, Кэти, и я… я думаю, нам нужно сделать это, чтобы быть уверенными в том, что мы предназначены друг для друга… К тому же я подумал, что твое отношение к футболу, может быть, помешает… нашему счастью и мы не сумеем сочетать твою карьеру — карьеру врача — с моей карьерой тупого стареющего игрока в футбол… Тут есть над чем поразмыслить, Кэти. Мне… мне жаль, что я не догадался об этом раньше, но я был совершенно без ума от тебя… Однако мы по-прежнему будем видеться. Мы будем жить в одном кампусе… на расстоянии вытянутой руки. Не совсем порознь…

Во время его монолога она отметила несколько моментов: он ни разу не назвал ее Кэтрин Энн и все время говорил в прошедшем времени. Кэти лишилась дара речи. Она не верила своим ушам, и от этого язык онемел, а в горле пекло так, будто она проглотила пчелиный рой.

— Ну скажи что-нибудь… пожалуйста, — умоляюще произнес Трей. — Или… или ты снова онемела?

Кэти встала. Они сидели на диване-качелях на веранде дома ее бабушки, а у их ног лежал Руфус. Пес неохотно поднялся и взглянул на нее, неуверенно завиляв хвостом. Выражение лица Трея было вопросительно-неуверенным.

— Пойдем, Руфус, — сказала Кэти и, открыв дверь, придержала ее, чтобы пропустить собаку в дом. Затем она вошла следом и мягко прикрыла за собой дверь.

Глава 21