Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри «попаданца»

Стокгольм

– Добрый день, ваше величество!

Екатерина Петровна с улыбкой на губах приветствовала буквально ворвавшегося в столовый зал сына.

Молодой король Густав, одетый в синий мундир с желтыми отворотами и воротником, своими порывистыми движениями, еще по-юношески нескладными, сильно напоминал ей отца. Петр Федорович, его черты, горделивая осанка, взгляд, прямо воплотился в его внуке – все находили между ними большое сходство.

– Я сильно проголодался, ваше величество!

Густав, потеряв королевскую осанку, подбежал к матери, поцеловал в щеку и тут же уселся на свое место. Рядом с ним пристроились три русские псовые борзые, подаренные дедом, – великолепные охотничьи собаки, что шли если не на вес золота, то уж точно серебра.

Королева с тщательно прикрытым недовольством посмотрела на четвероногих спутников юного монарха, но ничего не сказала, ибо сын уже умел отстаивать свои желания…

– Извольте попробовать жареных перепелов, мой сын!

Екатерина Петровна на секунду потеряла выдержку и словно обратилась в ту маленькую девочку, которая своим весельем украшала обеды в парадном зале Петергофского дворца.

Густав оживился от слов матери и с нескрываемым вожделением посмотрел на большое блюдо, которое держал на вытянутых руках лакей, столь же невозмутимый, как скованный февральским льдом Ботнический залив.

Там, словно россыпью Аландских островов, возлежали запеченные в сухарях коричневые тушки маленьких птичек – любимое блюдо юного короля.

– Ваше величество!

В столовую буквально ворвался, распахнув обе половины двери, граф Густав Мориц Армфельт, давний конфидиент королевы – в запыленном мундире, пошатываясь от усталости. На сером землистом лице выделялись заплывшие кровью глаза.

– Что с вами, мой милый граф? Вы откуда?

На величественное лицо королевы легла тень тревоги. За долгие годы их дружбы Екатерина Петровна знала, что Армфельт никогда не будет врываться по пустякам.

Шатаясь, граф сделал несколько шагов вперед. Но тут силы покинули его, и он навалился на лакея, выбив из рук последнего блюдо, которое со звоном грохнулось на каменный пол – перепела рассыпались, и на них с урчанием набросились собаки, начав свое пиршество.

– Что с вами, дядюшка?

Юный король ценил старого графа, наперсника прежнего монарха, которому он приходился племянником, поэтому не обратил на конфуз никакого внимания, подхватив под руки графа, и с помощью подоспевшего слуги усадил Армфельта за стол, собственноручно налив ему кубок вина. Тот в два глотка опустошил золотую чашу, откашлялся, сплевывая сгустки пыли, и хрипло заговорил:

– Позавчера, ваше величество, английская эскадра напала на Копенгаген. Датский флот и русский отряд сожжены… «Ретвизан» отказался спустить флаг и погиб со всей командою. Мой король, идет война не только против датчан и русских, это и наша война!