Переходники и другие тревожные истории (ЛП)

— Я швырнул в неё колбой от лавовой лампы. Она разбилась о висок Лоры и та рухнула на матрас. Тогда я схватил с алтаря деревянную руку, и бил ей Лору, снова и снова, пока строение тряслось, пол вздымался, а тьма то вспыхивала сияющим светом, то вновь мрачнела. Даже тогда Лора ещё не умерла. Мне пришлось её задушить.

Я чувствовал, что убиваю и сам себя, но ещё долго сжимал её горло.

И, гораздо позже, я вывалился в тихую и тёмную центральную комнату. Наверное, какой-то свет проходил через окно в крыше. Я увидел, что все маски свалились. Многие раскололись. Ни одна из них не разговаривала.

Я нашёл в ящике ключ от магазина. Уходя, я запер за собой дверь.

Снаружи, над головой, грохотал по рельсам поезд. Здесь по тротуарам ходили люди, по дорогам ездили машины и никаких летающих тебе тарелок.

— Я убил её, Фил.

— Но ведь, убийство… — Я не знал, что ответить. Именно тогда я ощутил, что Барри Этвуд был намного нормальнее меня.

— Прошла неделя, — сказал он. — Полиция не стала меня искать. В газетах ничего не было. Не думаю, что это было вполне… убийство.

— Она и правда умерла?

— В этом мире, в этом теле, она точно мертва. Но я думаю, что всё это было частью её плана. Думаю, ей требовался я, чтобы каким-то образом помочь ей перейти в… иное состояние. Теперь она хочет, чтобы я присоединился к ней там. Я знаю это, Фил, так же, как знал, что это она звонила по телефону.

Когда я той ночью вернулся домой, там была одна-единственная тарелка, висящая за моим окном. Уверен, она виднелась лишь мне, незримая для всех прочих. И с тех пор она там каждую ночь. Оно не сердится. Оно говорит мне голосом Лоры, как счастливы мы когда-то были и как счастливы мы можем быть снова. Вместе.

С огромным усилием я спросил: — Барри, ты хочешь уйти с ней?

— Часть меня хочет, Фил, та часть, которая хочет навсегда остаться двадцатидвухлетним. Я не уверен, что смогу… избегать этого и дальше. Понимаешь?

— Думаю, да, Барри.

— Вот почему я пришёл к тебе, Фил. Я решил, что ты поймёшь. Ты оказался единственным из моих знакомых, кого я смог найти в телефонной книге, единственным, кто знал Лору Говард. Поэтому я понял, что ты мне поможешь, хотя мы на самом деле никогда не были хорошо знакомы. Это никакое не совпадение, Фил. В любом случае, оставался только ты. Нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал, когда я уйду.

И на миг всё сфокусировалось по-другому и я подумал: он собирается убить себя.

Но, нет, по безумной логике его истории, всё складывалось.

— Что от меня требуется сделать? — спокойно спросил я.

— Найди моего мальчика. Лора каким-то образом вычеркнула Дэвида. Она что-то сделала со временем. Может, вытащила несколько стежков. Но он где-то рядом. Я это знаю. Помоги ему найти дорогу назад, если сможешь.

— Но как?

Барри поднялся со своего места и прикрыл мне глаза двумя вытянутыми пальцами.

— Когда придёт время, открой глаза.

— Я попытаюсь, — пообещал я.

— Спасибо, Фил. Теперь, полагаю, Лора ждёт. Прощай, Фил.

— Прощай, Барри.

— Это может тебе пригодится.

Он сунул мне в руку ключ и прошептал адрес.

Я сидел в темноте и слушал, как Барри уходит. Он открыл дверь. Заскрипела металлическая калитка на крыльце. Потом он ушёл.

Я открыл глаза и, через минуту, в открытой двери и сквозь жалюзи замерцал свет, словно весь город заполыхал.

Я подошёл к двери и выглянул.

Барри стоял посреди улицы.

И там, в темноте, тихо, как падающие снежинки, приземлялись летающие тарелки.

Отель «Паловерде»

(в соавторстве с Джейсоном Ван Холландером)

Думаю, что могу припомнить точный момент, когда между нами с Дженис воцарилась полная безнадёжность, когда впереди маячили лишь притворство и обман, и никакого подлинного согласия. Этот момент наступил, когда мне на ум пришло выражение сексуальное мученичество, пока голая Дженис лежала подо мной на кромке песчаного откоса, в порыве на обрыве, так сказать, на вечернем ветерке, который остывал почти так же быстро, как и моя страсть. Она тяжело дышала. Она выгибала спину, царапая землю и мою спину, устроив отличное шоу, но явно не получала удовольствия. Глаза у неё были зажмурены, лицо отвёрнуто, так что я не мог поцеловать её в искривившиеся губы.

И тогда я подумал, что она выглядит, как Жанна д'Арк у столба, в ожидании пламени…

Прямо тогда. Именно в это мгновение.

— Вот чёрт, — сказал я, скатившись с неё. — Это не срабатывает. — Мгновение она неподвижно лежала, будто озадаченная, затем внезапно села, хлопнув себя по бедру.

— Ой! Что-то укусило меня.

Что-то укусило и меня тоже.

— Иисусе…

— Давай-ка убираться отсюда, — сказала она.

Мы начали одеваться и собирать вещи. Я лишь задумался, как же мы сглупили, посчитав, что можем предаться восторженной любви в аризонских пустошах, хотя оба были детьми города, боящимися отойти подальше от телефонов, библиотек, больниц и фастфудовских ресторанов.