Переходный возраст

— Я совершенно не хотел жениться…

— Конечно, зачем жениться? Можно и так развлечься, — оживилось контральто.

— Да нет, вы не понимаете, оказалось, что я женат…

— Это совершенно не важно, котик. Любые твои фантазии, — интимно булькнуло контральто, — ВСЕ, что ты хочешь. Анонимность гарантируется. Если хочешь, ты можешь меня изнасиловать. Мы договоримся, где ты меня подкараулишь…

Дима повесил трубку.

***

С дрессировкой ничего не вышло.

На объявление «Индивидуальные занятия с вашей собакой. Защитно-охранная служба, курс послушания, коррекция поведения. Любые породы, любой возраст. Выезд на дом» быстро откликнулась сорокалетняя дама, мечтавшая воспитать своего двухлетнего дога.

Дама шумно дышала в трубку и жаловалась на дога. Она говорила, что дог дурно воспитан.

Во-первых, он прыгает на людей. Во-вторых, не любит ходить рядом. Вообще не любит ходить, а предпочитает бегать трусцой, волоча ее за собой. Кроме того, он рычит и скалится, если кто-то подходит к его миске ближе чем на метр.

— А в каких условиях содержится собака? — спросил Дима.

Дог жил в однокомнатной хрущевской квартире, на пятом этаже, вдвоем с дамой.

— Все ясно, — сказал Дима. — Я зайду к вам завтра в три, немного позанимаемся дома, а потом пойдем на площадку.

Ровно в три Дима пришел по указанному адресу и нажал на кнопку звонка. Что-то тяжелое гулко ударилось о дверь изнутри. Утробно заурчало и снова ударилось.

— Арнольд, пропусти мамочку к двери, — нерешительно пискнули из квартиры, — дай мамочка откроет, это дядя репетитор к тебе пришел.

Дима мрачно сплюнул на зеленый кафель. Дверь наконец открылась. Арнольд сидел у входа, морщил нос и рычал.

Дима решительно шагнул вперед. Дог напрягся и явно приготовился прыгнуть. Неожиданно Дима почувствовал, что ему стало страшно. Просто страшно.

Какая-то тупая усталость, темная, вязкая тоска навалилась на Диму, обволокла со всех сторон, придавила к полу.

— Извините, ошибся дверью, — тихо сказал он и поволок онемевшие ноги к лестнице. Медленно, отдыхая на каждой ступеньке, поплелся вниз.

Арнольд чинно выбрался на лестничную площадку, рыкнул для порядка, чтобы закрепить за собой победу, и свесил любопытную морду между перил.

— Арнольдушка, иди скорее к мамочке, — услышал Дима уже с первого этажа.

Вечером того же дня Дима нашел работу.

Она продлилась чуть меньше недели.

На автобусной остановке Дима прочитал объявление: «Требуются расклейщики объявлений». Позвонил по указанному телефону, пришел по указанному адресу. Пожилая волосатая барышня выдала ему огромную кипу объявлений, которые гласили: «Требуются расклейщики объявлений» — и тюбик с клеем. За каждые пятьдесят развешанных объявлений она обещала выплачивать четыреста рублей. Несколько дней Дима колесил на автобусах и троллейбусах по улицам города, выскакивал на каждой остановке и развешивал, развешивал, развешивал. Испоганив двести остановок, пришел за деньгами. Волосатая молча выдала восемь тысяч рублей и новую пачку объявлений с точно таким же текстом.

— А какие объявления вы собираетесь развешивать, когда наберете нужное количество «расклейщиков»? — поинтересовался Дима.

Барышня непонимающе уставилась на него.

— Вот эти, — ткнула пальцем в Димину пачку.

Диме стало не по себе. Он отнес домой восемь тысяч, но снова идти к волосатой отказался категорически.

— Тебе-то какая разница, что у них за объявления? — удивилась Лиза. — Платят нормально.

— В вашем городе что, все сумасшедшие? — заорал Дима.

— Чья бы корова мычала, — недобро улыбнулась жена.

***

Знакомство с мамой подействовало на Диму угнетающе. Мама оказалась мрачным неразговорчивым бегемотом в зеленой кофте с рюшами и пышным синтетическим сооружением на голове. С Димой она, кажется, была знакома не лучше, чем он с ней, спрашивала его, «как он устроился», и называла «Димитрий». На Лизу смотрела с нескрываемым отвращением.

Дима периодически переходил на «вы», с тоской вспоминал свою настоящую, родную мать из выдуманного прошлого и испытал почти счастье, когда гостья наконец решительно измазала губы красным и ушла.

— На самом деле, вы уже несколько лет с матерью в ссоре, — объяснила потом Лиза. — Почти не общаетесь. Она не хотела, чтобы ты на мне женился. Но ты уперся… Когда-то ты говорил, что без меня жить не сможешь… А помнишь, как ты сказал…

Дима ретировался в ванную. Подошел к зеркалу и состроил гримасу.

— …как никого никогда не любил, — всхлипывала Лиза из кухни.

Высунул язык, свернул его в трубочку, вытаращил глаза.

— …а потом говорил, что ни с кем тебе не было так тепло…

Сморщил нос, надул щеки.

— …так светло…

Широко заулыбался и покрутил пальцем у виска.

— …но ты сказал ей: «Мама, не лезь, это мое личное дело…»

Дима вышел из ванной.

— Ну хорошо, а друзья у меня есть?

— Ну есть, — как-то неохотно призналась Лиза. — Один.

В тот же день друга привели на очную ставку. Это был алкоголик Гриша из соседнего дома, ничем не примечательный, но симпатичный и легкий в общении. Дима стал выпивать с ним по субботам.

***