Перехваченные письма

Дорогой друг, надеюсь, что у вас дома все в порядке. Сейчас я перечитываю и исправляю еще одну тетрадку, перепечатанную на машинке. В очередной раз сожалею, что используете нас так плохо и так медлительно. Есть ли новости о новом издательстве и берут ли они вашу книгу? Какие предполагаются сроки и какие возможности?

Что касается тетрадей (их немного), я помню, что должна их вернуть; не знаю, однако, зачем они вам нужны. После моей смерти никто не станет ими заниматься. На вашем месте, я переслала бы их все сюда, по крайней мере, с ними работают, после чего они все будут вам возвращены в рукописном и перепечатанном виде. Подумайте об этом. Конечно, их нельзя опубликовать, но если много будет расшифровано, книжку можно будет сделать — вроде той, какую некогда сделал ваш отец, и даже лучше.

С удовольствием вспоминаю ваш краткий визит в Фавьер и наши редкие встречи в городе[359].

* * *

Наконец, получила ваше письмо. Вы ошибаетесь — никакого гнева. Это было хуже — я была огорчена, ибо все идет прахом и мне кажется, что вашим многочисленным соседям удалось добиться, чтобы вам опротивела шестая часть света.

Вы благодарите за «тетрадь»??? Их было три.

С «моей» стороны, я считала бы наиболее разумным, чтобы «ваша» сторона предложила Карлинскому опубликовать прозу Б. П., вот уже несколько лет полностью готовую и проверенную. В противном случае, она рискует остаться в таком же виде до дня бракосочетания вашего последнего внука. Я больше не верю (в этом смысле) в лишенные заинтересованности действия ни с вашей стороны, ни со стороны Жоржа Нивы. У вас есть множество других забот. Подумайте об этом, прошу вас.

Степан, пора кончать.

Большой привет и все мое сочувствие Анне[360]. Повторяю ей слова Надежды Яковлевны, когда умер муж ее знакомой: «Передайте ей, что я завидую, что ее муж прожил долгую и хорошую жизнь среди своих близких, что он умер на их руках и что жена будет знать то место, где он будет похоронен. Этого счастья мне не выпало».

Ни Н. Я. об Осипе, ни я о моем отце (нас много) этого «счастья» не имели.

ЧАСТЬ VIII ЭПИЛОГ

Борис Татищев — Петру Татищеву