Перекидной календарь памяти (СИ)

Окончательное озарение о сути личной привязанности пришло к Поттеру во время ликвидации одного из крестражей – медальона Салазара Слизерина. Возложив на Рона миссию разрубить зачарованную вещь мечом Гриффиндора, Гарри пораженно наблюдал, как темная магия крестража, сопротивляясь неминуемой гибели, старалась остановить Рона, демонстрируя иллюзорную картину его опасений и неуверенности в себе. В итоге призрачное видение превратилось в целовавшихся Гарри и Гермиону. Поттеру сначала стало не по себе от понимания, что Рон так сильно не доверяет им и боится предательства любимой девушки и близкого друга. «Да я с гораздо большим удовольствием поцеловал бы Снейпа!» – спонтанно пронеслось немое замечание в голове Гарри в тот момент, когда Рон наконец-то прекратил упиваться своими страхами и разбил злосчастный медальон, уничтожив часть души Волдеморта. Рон принялся убеждать, что он вовсе так не считает, как это показала злобная сила крестража, но Гарри не требовались его объяснения, о чем он и заявил с абсолютно безмятежной улыбкой. Гарри мечтал хотя бы ненадолго остаться в одиночестве и разобраться – неужели он и в самом деле желает Северуса именно в качестве партнера? Мысль оказалась как минимум неожиданной.

Прошло несколько дней до того, как Гарри перестал холодеть каждый раз, когда вспоминал о той шальной мысли, невесть откуда взявшейся и так крепко засевшей в его сознании. Он никогда прежде не задумывался о том, что ему в сексуальном плане могут нравиться парни – подобные отношения были не слишком распространенными среди студентов Хогвартса, но и невидалью не являлись. Однако, поразмышляв, Поттер пришел к выводу, что его и девушки не привлекали в этом аспекте. Попытки сблизиться с симпатичной рейвенкловкой Чжоу Чанг оставили после себя исключительно неприятные воспоминания о поцелуе, не принесшем никакого удовольствия. Джинни хотелось защищать как сестру – не более. Зато любая встреча с Северусом порождала бурю эмоций, и они позволяли чувствовать себя живым. Если раньше едкие комментарии Снейпа вызывали только стремление возмущаться, то теперь, когда Гарри отчасти разобрался в его сложном характере, он все чаще восхищался талантом вкладывать так много смысла в крайне язвительные замечания.

– Я люблю его, – сидя на очередном дежурстве у палатки, подтянув колени к груди и уткнувшись в них лбом, прошептал Гарри, не представляя, стоит ли это открытие радости. – Люблю и хочу быть с ним. Мерлин! Я – педик? Тетку хватил бы удар, если бы она узнала, – Гарри нервно хихикнул и тут же, подняв голову, оглянулся по сторонам, испугавшись, что кто-то мог его услышать – везде шныряли егеря, отлавливая магглорожденных, объявленных вне закона, и разыскивая его – Поттера.

Признаться себе – это лишь полдела, необходимо было еще и разумом принять открывшуюся истину. На это у Гарри ушло не меньше месяца. Он пробовал вообразить рядом с собой разных девушек и парней, однако никто из них не вызывал у него такой щемящей жажды увидеть, обнять и оградить от всех бед или, наоборот, укрыться в его объятиях от всех невзгод. Непростая внутренняя борьба была проиграна, и Гарри решил не мучить себя сомнениями и не пытаться исправить собственную натуру. Сны о Северусе и раньше изредка тревожили его ночной покой, но теперь они воспринимались совсем иначе и наведывались чаще, заставляя сердце замирать от страха за дорогого человека.

Отбросив колебания и прекратив изводить себя мыслями о неправильности своих чувств, Гарри заметил, насколько легче ему сразу стало жить. И пусть его счастье было эфемерным и, скорее всего, невозможным, он перестал гнать от себя мысли, в которых они с Северусом любили друг друга и проживали вместе. Он впервые мечтал о будущей семье, и это казалось странным, к тому же довольно несвоевременным, ведь шла война, в которой они оба – и Гарри, и Северус – могли погибнуть. Тем острее хотелось, чтобы желания сбылись, чтобы счастье все же не оказалось недостижимым миражом.

***