Переклад

– У Лидки и ума больше, – тихо буркнул Сытин. – Хватит болтать, иди в душ и ложись в кровать…

Дамочка медленно продефилировала в ванную, гордо неся перед собой бюст восьмого размера и бесстыже виляя ягодицами аналогичной величины.

Сытин одобряюще поцокал языком вслед удаляющейся «диве» и плеснул себе ещё коньяку.

«Маленькие радости» земной действительности нравились ему всё больше и больше…

За его спиной раздался щелчок.

Аркадий Петрович повернул голову и обнаружил, что картина с нарисованной избушкой сорвалась с одного из гвоздей и угрожающе раскачивается из стороны в сторону, карябая обои.

Сытин встал и водрузил полотно на место.

Не прошло и минуты, как из стены выпал гвоздь, и картина снова сползла вниз, держась на одном креплении.

Сытин терпеливо вернулся к стене, вставил выпавший гвоздик в отверстие и, взявшись за раму, начал навешивать рисунок.

Внезапно вырвавшийся из стены ураган закружил колдуна на месте и втянул в картину, словно торнадо – обломок корабля…

Он кубарем летел по каменному туннелю, пока не стукнулся головой о железную дверь. Выбежав на лужайку, стал свирепо пинать ногами землю, демонстрируя крайнюю степень недовольства.

– Кто здесь? Что за спешка? Кому я так понадобился? В конце концов, это грубое нарушение правила перехода сквозь иридическую действительность. Так и фрактальную мембрану можно повредить!

– А делать смертельный Переклад на чистую девочку – тем более, отмеченную Иридой – до её двадцатилетия… Это чем надо повредиться? – тихий голос принадлежал пожилой женщине в длинном груботканом платье голубого цвета, подпоясанном толстой витой верёвкой. Холщовый плат, удерживаемый на голове серебряным обручем, закрывал лицо говорящей.

Женщина сидела на скамейке около избушки и, не поднимая головы, сучила пряжу из невесть откуда возникшего серого клочка пыльной шерсти.

Сытин замолчал, прикусив язык.

– Что, чудовище блохастое, доигрался? – не повышая голоса, продолжала женщина. – Ты уже насквозь пропитался вонью земных отходов, ты даже перестал чувствовать приближение своего конца, ещё одна ошибка… И ты станешь холодной пылью… Посмотри, какое у тебя будущее, – она потрясла в воздухе спутанным комком, из которого повыскакивали прыгающие пауки, и посыпалась сухая труха. – Вот тебе – как ты любишь говорить – визуализация твоих истинных посылов…

– Норна Скульд! – дрожащим голосом пролепетал Сытин. – Я не нарушал равновесия… Я просто совершил Переклад: поменял одну на другую. Вот и всё!

– Ты поменял одну, но не на другую… Ты поменял на иридианку… А она теперь – по твоей милости, чтобы выжить – должна стать земной ведьмой.

– Так вот в чём дело! «Кодекс» иридического пальца… Согласен, виноват… Но эта – не последняя на Земле девчонка, которая родилась с шестью пальцами… А иридианка она или нет – будет ясно только через год. За это время я уйму таких найду…

– Поздно! Она уже пришла ко мне, теперь я обязана ей помочь… Но я могу договориться только со смертью… Она её не заберёт… Но как она будет жить с таким Перекладом? Ей ведь сила нужна…

– Это и так огромная услуга, норна Скульд… Вы договоритесь со смертью, а с жизнью пусть она сама как-нибудь уладит…

– Смотри сюда, умник, я эту грязную кудель… – Скульд грозно потрясла спутанной шерстью. – С собой забираю, ещё раз тронешь хоть одну «шестипалую» – разорву в клочья! Пшёл вон отсюда!

Грудастая блондинка вышла из ванной, прикрываясь полотенцем. Она громко рассмеялась, увидев Сытина, который держал перед собой на вытянутых руках картину.

– Мяу, мой котик… Что ты делаешь?

– Пошла вон отсюда! – рявкнул Аркадий Петрович и аккуратно водрузил картину на место.

* * *

Офелия вернулась достаточно быстро, она натянуто улыбнулась ожидавшим её Вике и Вадику.

– Может, нам лучше в другой раз прийти? – подала голос Вича. – У вас что-то случилось?

– Никакого другого раза нет и быть не может… Всё будем делать прямо сейчас! Ты готова?

Вика кивнула головой.

– И я готова! – она посмотрела поверх одноразовой маски на клиентку и поправила резиновые перчатки…

– Офелия, у тебя из кармана куртки какие-то нитки торчат серые… Хочешь, выкину? – Спросил Вадик.

– Пока рано! Может, ещё придётся за ниточки подёргать… – хмыкнула татуировщица и приступила к работе.

– Ты, красавица, на меня внимания не обращай, глазки закрой и отдыхай, я сейчас болтать всякое буду… Мне, понимаешь ли, очень договориться с одной особой нужно…

– Меня, между прочим, Викой зовут… – сказала Темнова.

– Это хорошо, что «победа», значит – шансов больше…

Вике было не очень больно, скорее – неприятно…

Она прикрыла глаза и отвернулась в сторону, где рассматривал журналы Ракул.

Работая машинкой на предплечье, Офелия без умолку шептала и шептала странные слова…